Сергей Ольденбург - Царствование императора Николая II. Ольденбург С.С

Сергей Ольденбург

Царствование императора Николая II

Книга первая

Самодержавное правление

Николай II и императрица Александра Федоровна. 1896 г.

Манифест о восшествии государя на престол. – Оценка царствования императора Александра III (В. О. Ключевский, К. П. Победоносцев). – Общее положение в 1894 г. – Российская империя. – Царская власть. – Чиновничество. – Тенденции правящих кругов: «демофильская» и «аристократическая». – Внешняя политика и франко-русский союз. – Армия. – Флот. – Местное самоуправление. – Финляндия. – Печать и цензура. – Мягкость законов и суда. – Культурный уровень. – Литература к началу 90-х гг. – Искусство. – Положение сельского хозяйства. – Рост промышленности. – Постройка железных дорог; Великий Сибирский путь. – Бюджет. – Внешняя торговля. – Рознь между властью и образованным обществом. – Отзыв К. Н. Леонтьева

«Богу Всемогущему угодно было в неисповедимых путях своих прервать драгоценную жизнь горячо любимого родителя нашего, государя императора Александра Александровича. Тяжкая болезнь не уступила ни лечению, ни благодатному климату Крыма, и 20 октября Он скончался в Ливадии, окруженный августейшей семьей своей, на руках ее императорского величества государыни императрицы и наших.

Горя нашего не выразить словами, но его поймет каждое русское сердце, и мы верим, что не будет места в обширном государстве нашем, где бы не пролились горячие слезы по государю, безвременно отошедшему в вечность и оставившему родную землю, которую он любил всею силою своей русской души и на благоденствие которой он полагал все помыслы свои, не щадя ни здоровья своего, ни жизни. И не в России только, а далеко за ее пределами никогда не перестанут чтить память царя, олицетворявшего непоколебимую правду и мир, ни разу не нарушенный во все его царствование».

Этими словами начинается манифест, возвестивший России о восшествии императора Николая II на прародительский престол.

Правление императора Александра III, получившего наименование царя-миротворца, не изобиловало внешними событиями, но оно наложило глубокий отпечаток на русскую и на мировую жизнь. За эти тринадцать лет были завязаны многие узлы – и во внешней, и во внутренней политике, – развязать или разрубить которые довелось его сыну и преемнику, государю императору Николаю II Александровичу.

И друзья, и враги императорской России одинаково признают, что император Александр III значительно повысил международный вес Российской империи, а в ее пределах утвердил и возвеличил значение самодержавной царской власти. Он повел русский государственный корабль иным курсом, чем его отец. Он не считал, что реформы 60-х и 70-х гг. – безусловное благо, а старался внести в них те поправки, которые, по его мнению, были необходимы для внутреннего равновесия России.

После эпохи Великих реформ, после войны 1877–1878 гг., этого огромного напряжения русских сил в интересах балканского славянства, России во всяком случае была необходима передышка. Надо было освоить, «переварить» произошедшие сдвиги.

В императорском Обществе истории и древностей российских при Московском университете известный русский историк, профессор В. О. Ключевский, в своем слове памяти императора Александра III через неделю после его кончины сказал:

«В царствование императора Александра III мы на глазах одного поколения мирно совершили в своем государственном строе ряд глубоких реформ в духе христианских правил, следовательно, в духе европейских начал – таких реформ, какие стоили Западной Европе вековых и часто бурных усилий, – а эта Европа продолжала видеть в нас представителей монгольской косности, каких-то навязанных приемышей культурного мира…

Прошло 13 лет царствования императора Александра III, и чем торопливее рука смерти спешила закрыть Его глаза, тем шире и изумленнее раскрывались глаза Европы на мировое значение этого недолгого царствования. Наконец и камни возопили, органы общественного мнения Европы заговорили о России правду, и заговорили тем искреннее, чем непривычнее для них было говорить это. Оказалось, по этим признаниям, что европейская цивилизация недостаточно и неосторожно обеспечила себе мирное развитие, для собственной безопасности поместилась на пороховом погребе, что горящий фитиль не раз с разных сторон приближался к этому опасному оборонительному складу, и каждый раз заботливая и терпеливая рука русского царя тихо и осторожно отводила его… Европа признала, что царь русского народа был государем международного мира, и этим признанием подтвердила историческое призвание России, ибо в России, по ее политической организации, в воле царя выражается мысль Его народа, и воля народа становится мыслью его царя. Европа признала, что страна, которую она считала угрозой своей цивилизации, стояла и стоит на ее страже, понимает, ценит и оберегает ее основы не хуже ее творцов; она признала Россию органически необходимой частью своего культурного состава, кровным, природным членом семьи своих народов…

Наука отведет императору Александру III подобающее место не только в истории России и всей Европы, но и в русской историографии, скажет, что Он одержал победу в области, где всего труднее достаются эти победы, победил предрассудок народов и этим содействовал их сближению, покорил общественную совесть во имя мира и правды, увеличил количество добра в нравственном обороте человечества, ободрил и приподнял русскую историческую мысль, русское национальное самосознание, и сделал все это так тихо и молчаливо, что только теперь, когда Его уже нет, Европа поняла, чем Он был для нее».

Если профессор Ключевский, русский интеллигент и скорее западник, останавливается больше на внешней политике императора Александра III и, видимо, намекает на сближение с Францией, – о другой стороне этого царствования в сжатой и выразительной форме высказался ближайший сотрудник покойного монарха, К. П. Победоносцев: «Все знали, что не уступит он русского, историей завещанного интереса ни на Польской, ни на иных окраинах инородческого элемента, что глубоко хранит он в душе своей одну с народом веру и любовь к Церкви православной; наконец, что он заодно с народом верует в непоколебимое значение власти самодержавной в России и не допустит для нее, в призраке свободы, гибельного смешения языков и мнений».

В заседании Французского сената его председатель Шалльмель-Лакур сказал в своей речи (5 ноября 1894 г.), что русский народ переживает «скорбь утраты властителя, безмерно преданного его будущему, его величию, его безопасности; русская нация под справедливой и миролюбивой властью своего императора пользовалась безопасностью, этим высшим благом общества и орудием истинного величия».

В таких же тонах отзывалась о почившем русском царе большая часть французской печати: «Он оставляет Россию более великой, чем ее получил», – писал Journal des Debats; a Revue des deux Mondes вторила словам В. О. Ключевского: «Это горе было и нашим горем; для нас оно приобрело национальный характер; но почти те же чувства испытали и другие нации… Европа почувствовала, что она теряет арбитра, который всегда руководился идеей справедливости».

* * *

1894 г. – как вообще 80-е и 90-е гг. – относится к тому долгому периоду «затишья перед бурей», самому долгому периоду без больших войн в новой и средневековой истории. Эта пора наложила отпечаток на всех, кто вырастал в эти годы затишья. К концу XIX в. рост материального благосостояния и внешней образованности шел с возрастающим ускорением. Техника шла от изобретения к изобретению, наука – от открытия к открытию. Железные дороги, пароходы уже сделали возможным «путешествие вокруг света в 80 дней»; вслед за телеграфными проволоками по всему миру уже протягивались нити телефонных проводов. Электрическое освещение быстро вытесняло газовое. Но в 1894 г. неуклюжие первые автомобили еще не могли конкурировать с изящными колясками и каретами; «живая фотография» была еще в стадии предварительных опытов; управляемые воздушные шары были только мечтой; об аппаратах тяжелее воздуха еще не слыхали. Не было изобретено радио, и не был еще открыт радий…

Почти во всех государствах наблюдался один и тот же политический процесс: рост влияния парламента, расширение избирательного права, переход власти к более левым кругам. Против этого течения, казавшегося в то время стихийным ходом «исторического прогресса», никто на Западе, в сущности, не вел реальной борьбы. Консерваторы, сами постепенно линяя и левея, довольствовались тем, что временами замедляли темп этого развития – 1894 г. в большинстве стран как раз застал такое замедление.

Сергей Ольденбург

Царствование императора Николая II

Книга первая

Самодержавное правление

Николай II и императрица Александра Федоровна. 1896 г.

"Царствование" Ольденбурга (лучший биографический труд о Николае II) в первый раз я прочитал, кажется, в 15 лет
(с) Александр Жучковский

Когда я читал эту книгу, то неоднократно восклицал - «О, Боже, почему она не попала мне в руки лет 5 назад?!» Впрочем, всё же, она оказалась у меня вовремя, и теперь я получил возможность по-новому взглянуть на историю своего Отечества. Это история правления последнего русского императора, о котором у нас ходят самые разные нелепые и зачастую отвратительные мифы. Данная книга, хотя и несколько апологетична, но крайне полезна. Она считается одним из наиболее объективных и обстоятельных исследований эпохи правления Николая II.

В 2014 году процесс переосмысления своих взглядов на историю России у меня поддерживали самые различные книги. В частности, весьма полезна была Дмитрия Зыкина и Туркула. Обе они были изданы в серии «Николай Стариков рекомендует прочитать» издательства «ПИТЕР». В ней издаются весьма интересные вещи, полезные для всех, кому интересна история нашего великого Отечества. Так что всех отсылаю к ней, а сам, тем временем, начну рассказ о книге Ольденбурга.

Для начала кратко о личности автора. Сын известного востоковеда и министра народного просвещения Временного правительства, а в советское время - директора Института востоковедения АН СССР Сергея Фёдоровича Ольденбурга, Сергей Сергеевич Ольденбург был выходцем из старинного мекленбургского дворянского рода, представители которого переселились в Россию при Петре I. Окончил юрфак Московского университета, работал в министерстве финансов. В отличие от отца-либерала, всю жизнь, с молодых лет, являлся убеждённым монархистом, был близок к партии «Союз 17 октября» и симпатизировал Столыпину (ниже, при рассмотрении текста книги, мы это увидим). В 1918 году уехал в Крым, где присоединился к Белому движению. Из-за тифа не смог уплыть вместе с Врангелем, поэтому с поддельными документами пробрался в Петроград, где отец помог ему перейти границу с Финляндией, откуда Сергей Сергеевич отправился в Париж. В эмиграции Ольденбург писал в различных правых изданиях, активно участвовал в общественной жизни. Жил он, при этом, в бедности. В 1925 году к нему присоединилась супруга Ада вместе с 5-ю детьми, среди которых - будущая известная французская писательница Зоя Ольденбург.

Так как Сергей Сергеевич был эрудитом, знатоком истории и, что весьма важно, убеждённым монархистом, то именно ему Высший монархический совет дал ответственное поручение - написать историю царствования императора Николая II. Член ВМС полковник Гершельман, участник знаменитого Каушенского сражения, где погиб цвет русской аристократии и русской гвардейской кавалерии, отметил, что Ольденбург «талантливый писатель, говорящий на нескольких языках, умный и глубоко порядочный» . Для написания данного труда автор пользовался уникальными документами - копиями подлинных исторических актов Российской империи в Российском посольстве в Париже на улице Гренель, дубликаты оригиналов которых, в целях предосторожности, ещё задолго до Первой мировой войны, стали посылаться на хранение в русское посольство в Париже. Д.и.н. проф. Кириллов А.Д. также отмечает следующее:

«Основой для книги Ольденбурга стали воспоминания современников событий (А.Н. Куропаткина, С.Ю. Витте), опубликованные материалы Временной Чрезвычайной следственной комиссии (ВЧСК) Временного правительства и переписка Николая II с различными лицами (матерью, вдовствующей императрицей Марией Федоровной, супругой, императрицей Александрой Федоровной, министрами), стенограммы заседаний Государственной думы. Также в качестве источника Ольденбург использовал периодические издания эпохи царствования Николая II».

Сергей Сергеевич Ольденбург скончался в 1940 году. Первое издание книги вышло тогда же в Белграде. В России книга была издана впервые в 1991 году и с тех пора выдержала несколько переизданий, крайнее из которых - издательства «Чёрная сотня» по инициативе сайта «Спутник и Погром». Именно эта версия была подарена в прошлом году родственнику русской императорской семьи и члену британской королевской фамилии принцу Майклу Кентскому, известному своей искренней симпатией к России.

Теперь, собственно, перейдём к самой книге.

Начнём, прежде всего, с воззрений автора на личность Государя, так как книга, прежде всего, о нём. Вот что пишет Ольденбург о Николае II (этот момент я ранее уже ):

«Император Николай II, внимательно выслушивавший самые различные мнения, в конце концов, поступал сообразно своему усмотрению, в соответствии с теми выводами, которые сложились в его уме, часто - прямо вразрез с дававшимися ему советами. Его решения бывали порою неожиданными для окружающих именно потому, что свойственная ему замкнутость не давала никому возможности заглянуть за кулисы его решений. Но напрасно искали каких-либо тайных вдохновителей решений государя. Никто не скрывался «за кулисами». Можно сказать, что император Николай II сам был главным «закулисным влиянием» своего царствования!»

И где же «слабовольный и зависимый от чужих мнений» человек? Об этом очень много, кстати, пишет в своих мемуарах в.кн. Александр Михайлович - но тут прямо усматривается его сильное и непреодолимое желание поставить кузена под влияние собственное и других великих князей из т.н. «великокняжеской фронды». И Александр Михайлович, раздосадованный тем, что Государь не внимал его советам (а у Ольденбурга прямо сказано, что он внимательно всех выслушивал, но решения принимал по собственному разумению), пишет о нём в своих мемуарах именно в таком ключе. Впрочем, это тема для отдельного разговора. Отметим также то, что и Дмитрий Зыкин в также уделил значительное внимание развенчанию данного мифа о «слабовольном» царе.

Также у меня был с цитатой из Ольденбурга о Государе, в которой отмечается, почему Николай II не хотел введения конституционного правления и очень сопротивлялся этому, хотя, всё-таки, именно при нём Россия перестала быть самодержавной (этот факт Ольденбург в своей книге отмечает прямо):

«Ни на минуту его не оставляло сознание ответственности за Россию - не только за собственные ошибки или упущения, но и за какое-либо попустительство . Безответственность конституционного монарха либеральной доктрины показалась бы ему преступным умыванием рук; и государь поэтому тщательно заботился о том, чтобы всегда оставлять за собою возможность последнего решения».

То есть, крайне важно понять само мироощущение, внутренний мир последнего русского монарха, понять мотивацию его поступков.

Особо тщательное внимание уделено вопросам внешней политики. В книге незримо, но всё же отмечен один существенный момент: главная боязнь Великобритании, а затем и США (автор, конечно, гегемонии этого государства уже не застал) - - русско-германо-французский альянс. Как мы помним, в своё время США были в шоке, когда Путину удалось создать ось Москва-Берлин-Париж. Но поскольку там всё складывалось на личных связях лидеров, то их попросту поменяли - сперва Шрёдера на Меркель, а потом и Ширака на Саркози (в настоящее время на его месте сидит откровенно проамериканский Олланд). Нечто подобное пытался создать в Европе и наш Государь. Унаследовав от отца союз с Францией, он, используя родственные и хорошие личные связи с кайзером Вильгельмом, пытался помирить две державы (Франция страстно желала мести за 1871 год) и создать альянс Петербург-Берлин-Париж. Тем более, что уже был опыт совместных выступлений против политики Лондона: например, Симоносекский мирный договор был заключён на менее жёстких для Китая условиях только при совместном выступлении трёх держав, о чём я , посвящённых (одним из существенных источников данных постов является книга Ольденбурга). Но не сложилось, хотя ещё в 1905 году Государь надеялся на основе Бьёркского договора (абсолютно России невыгодного, но выгодного Германии - Вильгельм, фактически, навязал его Николаю во время русско-японской войны, обещая своё посредничество при заключении мирного договора) помирить враждующие державы и соединить их в единую коалицию, которая была бы активном противовесом политике Британии. Но история повернулась иначе. Британцы тоже не сидели сложа руки и вместо альянса Петербург-Берлин-Париж на свет появилась Антанта, поставившая Россию в союз с давним и злейшим своим врагом и соперником.

Ольденбург чётко отмечает тот факт, что Россия не потерпела сокрушительного поражения в русско-японской войне и могла продолжать её, в отличие от Японии, которая была уже на пределе своих возможностей. Фактически, нашу страну вынудили к миру США (Теодор Рузвельт потом получил за это Нобелевскую премию мира) и Вильгельм II . Да и революция 1905 - 1907 годов явно произошла не случайно, имея совершенно выгодный для Японии характер. Угрозой дальнейшего разрастания революции и пугали и шантажировали Государя все, кому не лень.

Впрочем, преодолеть последствия оной и ускорить модернизацию страны смог государственный деятель, имя которого знают сегодня все и многие восхищаются. Это Пётр Аркадьевич Столыпин, кумир Ольденбурга. В книге совершенно чётко показано, что Столыпин был русским националистом, убеждённым монархистом и ни на минутку не либералом (как считает, например, д.и.н., профессор Игорь Фроянов). Этому факту я посвятил значительное место в , поэтому не буду останавливаться на этом подробно.

Отмечу, что Столыпин никогда не пользовался любовью либералов, напротив, они его ненавидели и считали своим врагом. И Фёдор Родичев - тот самый, которого за высказывание о «столыпинском галстуке» премьер вызвал на дуэль, а потом, после извинений струсившего депутата, сделал его навсегда нерукопожатным - был кадетом . Столыпин импонировал тем, кто был умеренно-правым, хотя и имевшим либеральный опыт, но осознавшим, что русские национальные интересы важнее. Он пользовался одобрением Розанова, Ильина, Струве, Шульгина. Гораздо позже о премьере писал в положительном ключе Солженицын, оказавший, как известно, заметное влияние на Путина. Собственно, именно в 2000-е годы началась активная кампания по популяризации личности и деятельности Петра Аркадьевича. Столыпин занял 2-е место в конкурсе «Имя России» (там премьера представлял другой его симпатизант - Никита Михалков), его 150-летний юбилей в 2012 году был отмечен довольно широко, а в Москве ему установили памятник напротив Дома Правительства. И при этом стоит отметить, что в Саратове, где тот был губернатором, память о нём начали возрождать ещё в 90-е, при активном участии местных властей.

Вообще же, читая Ольденбурга чётко видишь, что проблемы с «многонационалией» и её сторонниками были уже тогда. И именно на этом вопросе споткнулся Пётр Аркадьевич - в начале 1911 года по вопросу о западных земствах. Столыпин планировал снизить влияние польской аристократии в тех губерниях, где было русское большинство. В ответ ему шикнули «Низзя, как ты смеешь, обижаешь благородных, а эта чернь ещё полезет и устроит революцию!» Тот факт, что эти благородные были враждебно настроены к русским и России и вскоре в большинстве своём поддержали создание незалежной Польши и её политику по отношению к остальным народам, их как-то не волновало, скорее всего, они этого просто не видели. И данный момент поразил меня очень сильно, так как это лишний раз показывает, как государство губит ошибочная национальная политика, и, самое страшное, что подобное повторялось и повторяется, мы по-прежнему наступаем на те же грабли. Это, например, прекрасно видно .

Как уже говорилось выше, автор в молодые годы был октябристом, поэтому в его книге довольно часто упоминается Гучков, изначально абсолютно лояльный Государю, но волею судеб превратившийся, затем, в его врага и одного из главных вождей февралистов - во многом, из-за собственного неутолённого честолюбия. Впрочем, в своё время Гучков был активным сторонником Столыпина и фракция октябристов в Госдуме наряду с умеренными националистами была главной опорой премьера в парламенте.

«С особым удовольствием» отметив, что Столыпин не отказывается от своего плана реформ, Гучков заявил в печати, что закон о военно-полевых судах «является жестокой необходимостью. У нас идет междоусобная война, а законы войны всегда жестоки. Для победы над революционным движением такие меры необходимы. Может быть, в Баку резня была бы предотвращена, если бы военно-полевому суду предавали лиц, захваченных с оружием… Я глубоко верю в П. А. Столыпина».

Кстати, весьма показательно привести здесь цитату из статьи ещё одного столыпинского симпатизанта - Василия Розанова, написанной сразу после смерти премьера:

«О Столыпине Гучков сказал, что в нем русское было центром всего . Его последняя забота в уединенном разговоре с Гучковым, накануне отъезда в Киев, была о законопроекте на счет пенсии увечным нижним чинам армии. П.А. усердно просил Гучкова как можно способствовать ускорению в Думе движения этого проекта».

Добавить тут, на самом деле, нечего.

Рассказ о книге хочу завершить одним весьма интересным моментом, который покажется крайне знакомым и актуальным, если вспомнить об имевшем в своё время место случае с депутатом Дмитрием Гудковым:

«Большинство устроило в начале 1908 г. демонстрацию против Милюкова, который во время рождественских каникул ездил в Соед. Штаты и читал там лекции о русском «освободительном движении». Правая печать возмущалась такой «апелляцией к иностранцам», и при появлении Милюкова на трибуне большинство депутатов покинуло зал заседаний».

Напомним, что Милюков был лидером оппозиционной кадетской партии и воспринимался на Западе как один из главных «борцов с самодержавием», этаким «Навальным» прошлого века. Правда, в отличии от не работавшего ни дня по специальности «юриста», Милюков был довольно крупным российским историком, учеником Ключевского. Но сути это не меняет.

Николай II и императрица Александра Федоровна. 1896 г.

С. Ольденбург

Царствование Императора Николая II

Самодержавное правление

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Манифест о восшествии государя на престол. - Оценка царствования императора Александра III (В. О. Ключевский, К. П. Победоносцев). - Общее положение в 1894 г.

Российская империя. - Царская власть. - Чиновничество. - Тенденции правящих кругов: «демофильская» и «аристократическая». - Внешняя политика и франко-русский союз.

Армия. - Флот. - Местное самоуправление. - Финляндия. - Печать и цензура. - Мягкость законов и суда. - Культурный уровень. - Литература к началу 90-х гг. - Искусство.

Положение сельского хозяйства. - Рост промышленности. - Постройка жел. дорог; Великий сибирский путь. - Бюджет. - Внешняя торговля.

Рознь между властью и образованным обществом. - Отзыв К. Н. Леонтьева.

«Богу Всемогущему угодно было в неисповедимых путях своих прервать драгоценную жизнь горячо любимого Родителя Нашего, Государя Императора Александра Александровича. Тяжкая болезнь не уступила ни лечению, ни благодатному климату Крыма, и 20 Октября Он скончался в Ливадии, окруженный Августейшей Семьей Своей, на руках Ее Императорского Величества Государыни Императрицы и Наших.

Горя Нашего не выразить словами, но его поймет каждое русское сердце, и Мы верим, что не будет места в обширном Государстве Нашем, где бы не пролились горячие слезы по Государю, безвременно отошедшему в вечность и оставившему родную землю, которую Он любил всею силою Своей русской души и на благоденствие которой Он полагал все помыслы Свои, не щадя ни здоровья Своего, ни жизни. И не в России только, а далеко за ее пределами никогда не перестанут чтить память Царя, олицетворявшего непоколебимую правду и мир, ни разу не нарушенный во все Его Царствование».

Правление императора Александра III, получившего наименование царя-миротворца, не изобиловало внешними событиями, но оно наложило глубокий отпечаток на русскую и на мировую жизнь. За эти тринадцать лет были завязаны многие узлы - и во внешней, и во внутренней политике - развязать или разрубить которые довелось его сыну и преемнику, государю императору Николаю II Александровичу.

И друзья, и враги императорской России одинаково признают, что император Александр III значительно повысил международный вес Российской империи, а в ее пределах утвердил и возвеличил значение самодержавной царской власти. Он повел русский государственный корабль иным курсом, чем его отец. Он не считал, что реформы 60-х и 70-х годов - безусловное благо, а старался внести в них те поправки, которые, по его мнению, были необходимы для внутреннего равновесия России.

После эпохи великих реформ, после войны 1877-1878 годов, этого огромного напряжения русских сил в интересах балканского славянства, - России во всяком случае была необходима передышка. Надо было освоить, «переварить» произошедшие сдвиги.

В Императорском Обществе истории и древностей российских при Московском университете известный русский историк, проф. В. О. Ключевский, в своем слове памяти императора Александра III через неделю после его кончины сказал:

«В царствование Императора Александра III мы на глазах одного поколения мирно совершили в своем государственном строе ряд глубоких реформ в духе христианских правил, следовательно, в духе европейских начал - таких реформ, какие стоили западной Европе вековых и часто бурных усилий, - а эта Европа продолжала видеть в нас представителей монгольской косности, каких-то навязанных приемышей культурного мира…

Прошло 13 лет царствования Императора Александра III, и чем торопливее рука смерти спешила закрыть Его глаза, тем шире и изумленнее раскрывались глаза Европы на мировое значение этого недолгого царствования. Наконец и камни возопили, органы общественного мнения Европы заговорили о России правду, и заговорили тем искреннее, чем непривычнее для них было говорить это. Оказалось, по этим признаниям, что европейская цивилизация недостаточно и неосторожно обеспечила себе мирное развитие, для собственной безопасности поместилась на пороховом погребе, что горящий фитиль не раз с разных сторон приближался к этому опасному оборонительному складу, и каждый раз заботливая и терпеливая рука русского Царя тихо и осторожно отводила его… Европа признала, что Царь русского народа были государем международного мира, и этим признанием подтвердила историческое призвание России, ибо в России, по ее политической организации, в воле Царя выражается мысль Его народа, и воля народа становится мыслью его Царя. Европа признала, что страна, которую она считала угрозой своей цивилизации, стояла и стоит на ее страже, понимает, ценит и оберегает ее основы не хуже ее творцов; она признала Россию органически необходимой частью своего культурного состава, кровным, природным членом семьи своих народов…

Наука отведет Императору Александру III подобающее место не только в истории России и всей Европы, но и в русской историографии, скажет, что Он одержал победу в области, где всего труднее достаются эти победы, победил предрассудок народов и этим содействовал их сближению, покорил общественную совесть во имя мира и правды, увеличил количество добра в нравственном обороте человечества, ободрил и приподнял русскую историческую мысль, русское национальное самосознание, и сделал все это так тихо и молчаливо, что только теперь, когда Его уже нет, Европа поняла, чем Он был для нее».

Если профессор Ключевский, русский интеллигент и скорее «западник», останавливается больше на внешней политике императора Александра III и, видимо, намекает на сближение с Францией, - о другой стороне этого царствования в сжатой и выразительной форме высказался ближайший сотрудник покойного монарха, К. П. Победоносцев:

«Все знали, что не уступит он Русского, историей завещанного интереса ни на Польской, ни на иных окраинах инородческого элемента, что глубоко хранит он в душе своей одну с народом веру и любовь к Церкви Православной; наконец, что он заодно с народом верует в непоколебимое значение власти самодержавной в России и не допустит для нее, в призраке свободы, гибельного смешения языков и мнений».

В таких же тонах отзывалась о почившем русском царе большая часть французской печати: «Он оставляет Россию более великой, чем ее получил», - писал «Journal des Debats»; a «Revue des deux Mondes» вторила словам В. О. Ключевского: «Это горе было и нашим горем; для нас оно приобрело национальный характер; но почти те же чувства испытали и другие нации… Европа почувствовала, что она теряет арбитра, который всегда руководился идеей справедливости».

1894 год - как вообще 80-е и 90-е гг. - относится к тому долгому периоду «затишья перед бурей», самому долгому периоду без больших войн в новой и средневековой истории. Эта пора наложила отпечаток на всех, кто вырастал в эти годы затишья. К концу XIX века рост материального благосостояния и внешней образованности шел с возрастающим ускорением. Техника шла от изобретения к изобретению, наука - от открытия к открытию. Железные дороги, пароходы уже сделали возможным «путешествие вокруг света в 80 дней»; вслед за телеграфными проволоками по всему миру уже протягивались нити телефонных проводов. Электрическое освещение быстро вытесняло газовое. Но в 1894 г. неуклюжие первые автомобили еще не могли конкурировать с изящными колясками и каретами; «живая фотография» была еще в стадии предварительных опытов; управляемые воздушные шары были только мечтой; об аппаратах тяжелее воздуха еще не слыхали. Не было изобретено радио, и не был еще открыт радий…

Почти во всех государствах наблюдался один и тот же политический процесс: рост влияния парламента, расширение избирательного права, переход власти к более левым кругам. Против этого течения, казавшегося в то время стихийным ходом «исторического прогресса», никто на Западе, в сущности, не вел реальной борьбы. Консерваторы, сами постепенно линяя и «левея», довольствовались тем, что временами замедляли темп этого развития - 1894 г. в большинстве стран как раз застал такое замедление.