Затонувшие галеоны бухты виго. Война адмирала Рука, или Рождение легенды

Время: 1702 г.

Место: Атлантика, Галисия (северозападная область Испании)

Золото бухты Виго связано с войной за Испанское наследство. В грандиозном вооруженном конфликте смешались интересы бывших союзников и кровных врагов - от Баварии до Арагона. Золото Виго, волею судеб оказавшееся в центре сражения между франко-испанскими защитниками и англо-голландскими войсками, обеспечило себе долгую память и громкую славу.

Закрома капитана Немо «...Ясно было видно чистое песчаное дно. Там, между почерневшими останками кораблей, сновали матросы из экипажа, одетые в скафандры. Они раскапывали занесенные илом, полусгнившие бочонки, искалеченные ящики. Из этих ящиков и бочонков сыпались слитки золота и серебра, целые каскады пиастров и драгоценных камней. Песчаное дно было буквально усыпано этими сокровищами...» (Берн Ж. 20 000 лье под водой. -СПб. : Logos, 2000). Так передал легенду о сокровищах залива Виго известный писатель Жюль Берн. Написанный в 1870 г. роман «20 000 лье под водой» во многом эксплуатировал образы, волнующие современную творцу Францию. В те годы Париж зачитывался газетными заметками о поисках знаменитого клада, а книги, повествующие о богатствах, похороненных в трюмах испанских галеонов, разлетались, как горячие пирожки.

Вышедшая в 1873 г. книга Ипполита Магена «Галеоны Виго» расписывала содержимое затонувшей эскадры как одно из величайших сокровищ всех времен, изобилуя многочисленными яркими образами: серебряные кубки с острыми гранями, крупные лимские изумруды, завернутый в мягкую ткань фарфор, ящики с жемчугами, пирамидки из тяжелых золотых слитков и, конечно же, отмеченные испанским крестом пиастры.

Карта Испании и Португалии. 1732 (Звездочкой обозначена бухта Виго.)

Подобная литература пришла на смену первоначальному скепсису при упоминании «испанских миллиардов». Тому есть только одно здравое объяснение: исследователям, долго копавшимся в море и не нашедшим следов сокровищ, нужны были вдохновенные рассказы о грядущих открытиях, способные привлечь необходимую спонсорскую помощь. Впрочем, следует признать, для этого имелись довольно серьезные основания. В августе 1702 г. из гаванского порта вышла крупная эскадра из 42 кораблей, путешествующих совместно под испанскими и французскими флагами. Французы (на 23 военных судах) под командованием адмирала Франсуа де Шато-Рено получили приказ обеспечить безопасность 19 галеонов испанского подданства, перевозивших поступления в казну.

Битва в заливе Виго. Неизвестный художник. 1702-1710

Команда капитана Немо собирает золото со дна залива Виго. Иллюстрация из оригинального романа Ж. Верна «20 000 лье под водой»

Война, гремевшая тогда во всех морях и на всех европейских границах, требовала много денег. Испанцы везли с перуанских рудников более 3000 т серебра и 200 т золота, собранных за три года. Кроме того, трюмы были заполнены кошенилью, пряностями, табаком, жемчугом и прочими пользующимися спросом товарами. Корабли под командованием Шато-Рено и испанского адмирала Мануэля де Веласко направлялись в испанский порт в Кадисе. Но в пути стало известно, что Кадис блокирован английскими военноморскими силами, и перевозчикам пришлось сделать солидную петлю, чтобы бросить якорь на северном побережье Испании - в районе бухты Сан-Симон, куда вел залив Виго. 22 сентября 1702 г. испано-французская флотилия достигла залива. Однако что делать с грузом дальше, Веласко не знал. Банкиры Кадиса, спонсировавшие перевозку, не разрешали сухопутную доставку сокровищ, а король проявлял нерешительность. Учитывая опасность, которую навлекало промедление, Шато-Рено предложил отойти в море и взять курс на Брест (Франция), где сокровища окажутся под надежной защитой. Однако его идея не вызвала энтузиазма у Веласко, не желавшего идти на дополнительный риск.

Война адмирала Рука, или Рождение легенды

Продолжавшиеся месяц переговоры завершились 22 октября 1702 г. На следующий день к заливу подошла англо-голландская армия адмирала Джорджа Рука, узнавшего об испанских сокровищах и пожелавшего добыть их для английской короны. После непродолжительного сражения на суше наступил черед морского боя. Скудным силам Шато-Рено противостояли полторы сотни кораблей. Бой длился недолго и закончился в считанные минуты. Сотни ядер изрешетили корпуса французских кораблей и превратили их в груду обломков.

Вот тогда-то и родилась легенда о золоте в заливе Виго. Адмирал Веласко приказал затопить корабли, чтобы они не достались врагу. Как стали говорить после, вместе со всеми сокровищами. В реальности, однако, Руку удалось захватить некоторую часть серебра - примерно на 14 тыс. фунтов стерлингов. Вновь задуматься о судьбе «золотого груза» заставила французская экспедиция 1738 г. под руководством Александра Губерта, которая достала со дна бухты один из галеонов, причем совершенно пустой. Ни Губерту, ни 14 последовавшим вслед за ним искателям так и не удалось обнаружить в заливе ничего, кроме скромного количества золота. Нисколько не похожего на легендарный итог трехлетней выработки перуанских шахт.

Тогда впервые начали появляться слухи о том, что накануне вторжения в бухту англичан большая часть золота была отгружена в порту. Возможно, Веласко специально приказал затопить флот, чтобы отвлечь внимание от суши. Версия вполне правдоподобная, но не подтвержденная официальными казначейскими документами Испании. Ведь если золото сгрузили в порту, то его должны были куда-то доставить? Если бы испанцы все-таки получили вожделенный груз, надо думать, они не делали бы из этого тайны. Потому вопрос о золоте залива Виго по-прежнему остается открытым.

Одна из самых загадочных историй с испанскими сокровищами, перевозившимися из Нового Света, связана с бухтой Виго, расположенной на северо-западной оконечности Пиренейского полуострова. Ещё знаменитый писатель-фантаст Жуль Верн в романе «20 тысяч лье по водой» писал о том, что неисчерпаемым источником богатств капитана Немо были сокровища испанских галеонов, покоившихся на дне бухты Виго. Однако уже несколько столетий учёные и кладоискатели всего мира спорят, где именно находятся эти легендарные сокровища.

Начала XVIII в. стало для испанской монархии серьёзным испытанием Используя отсутствие законных наследников у испанского короля Карла II, французский король Людовик XIV предъявил претензии на испанский трон, выдвинув в качестве претендента своего внука Филиппа V. Это немедленно вызвало негативную реакцию в Англии и Австрии и стало началом одной из самых затяжных войн XVIII века - Войны за испанское наследство.

Полномасштабные боевые действия, развернувшиеся как в Европе, так и на огромных просторах испанских колониальных владений, требовали огромных средств, и единственным надёжным источником их поступления оставались золотые и серебряные копи в Америке. Поскольку испанский флот не мог в одиночку обеспечить безопасность перевозок ценных грузов через Атлантику, на помощь пришли французские флотоводцы.

В декабре 1701 года французскому адмиралу, командующему эскадрой графу Шато-Рено было поручено провести через океан испанский Серебряный флот под командованием дона Мануэля Веласко.

В январе 1702 года французская эскадра, вышедшая из Бреста, бросила якорь у берегов острова Мартиника, а затем взяла курс на Гавану. Только в августе два флота соединились и немедленно направились в сторону метрополии, где с нетерпением ожидали прибытия драгоценного груза.

При подходе к европейским берегам Шато-Рено получил известие о том, что Кадис блокирован англо-голландской эскадрой сэра Джорджа Рука, которая в несколько раз превосходит франко-испанские силы. Единственным свободным испанским портом оставался Виго, поскольку Веласко категорически отказался вести флот во Францию, где судьба сокровищ ему представлялась призрачной. О том, что Серебряный флот вошёл в бухту Виго, было немедленно доложено адмиралу Руку, который принял решение захватить ценности до того, как они будут сгружены и доставлены в Севилью.

Бухта Виго имеет длинный вход с моря, тянущийся около восьми миль на северо-восток, постепенно суживаясь до расстояния между берегами, не превышающего 600 ярдов, - это место называется Ранде. Затем проход расширяется наподобие озера, довольно мелкого. Город Виго, бывший в 1702 году простой рыбачьей деревушкой, расположен на южном берегу залива, а город Родондела на юго-восточной стороне залива.

Шато-Рено привёл свои суда и их конвой через Ранде, а в самой узкой части пролива были построены форты и батареи, вооружённые на южной стороне 38, а на северной -17 орудиями. Чтобы затруднить противнику проход в бухту, из запасных мачт и рангоута, скрепленного канатами, был построен бон, соединявший два форта. Далеко за боном полумесяцем расположился французский флот, защищавший галеоны.

Флот Рука 10 (22) октября начал штурм Виго. При прохождении пролива он был встречен огнём с фортов Виго, но без тяжёлых потерь, и встал на якорь выше города для того, чтобы провести рекогносцировку и разработать план действий. Было решено высадить сначала достаточный сухопутный десант, чтобы завладеть батареями на южной стороне, а затем прорвать бон и, войдя во внутреннюю бухту, атаковать французов.

На следующий день около 11 часов утра герцог Ормондский высадил 2 или 3 тысячи человек на песчаном берегу в двух лигах от Вито и направился к батарее и форту, расположенному на правой стороне около Родонделы. Несмотря на численное превосходство испанцев, англичане завладели батареей из 38 орудий, и англо-голландский флот, подняв паруса, устремился в бухту. Адмирал Хопсон на своём флагмане «Мэри» во главе авангарда прорвал бон. В это же время «Ассоциатион», под командой капитана Букмана, встал бортом напротив батареи на другой стороне пролива и начал расстреливать её из всех орудий.

Видя безвыходность ситуации, испанцы начали жечь галеоны, чтобы они не достались противнику. Пламя озарило воды бухты. Моряки в панике бросали свои корабли и плыли к берегу. Лишь немногие суда в бухте оказались не охваченными пламенем. Они достались англичанам в качестве трофеев. В плен попало около 200 французов и испанцев, в том числе французский вице-адмирал с несколькими капитанами и генерал-лейтенант испанского флота.

Во время боя на корабль адмирала Хопсона навалился французский брандер, и корабль наверно сгорел бы, но брандер внезапно взлетел на воздух. Флагман получил множество повреждений, и более 10 человек погибли. Потери других судов были незначительны. На берегу 2 офицера были убиты и 4 ранены, среди нижних чинов было 40 убитых и столько же раненых.

Англичане преследовали отступающего по суше врага целый день. Вид бухты после битвы был просто ужасен: догорающие остовы кораблей, множество обломков и развалины укреплений на берегу.

Самые большие сложности вызывает цифра погибших и взятых в плен кораблей. Английский историк и адмирал Филипп Коломб в своей книге «Морская война» писал, что все французские и испанские суда были или сожжены или потоплены. Шесть французских кораблей и 5 галеонов были взяты, 8 французских судов сожжено и 4 потоплено, 4 галеона попали в плен.

Согласно отчёту адмирала Рука, франко-испанский флот понёс следующие потери:

Линейные корабли:

«Ле Форт», 76 орудий, сгорел.

«Ле Промпт», 76 орудий, захвачен на мели.

«Ле Ассур», 66 орудий, захвачен и был отправлен в Англию в качестве приза

«Ле Эсперанс», 70 орудий, захвачен, но выбросился на берег и сгорел.

«Ле Бурбон», 68 орудий, захвачен, был отправлен в Голландию как приз.

«Аа Серен», 60 орудий, захвачен, но выбросился на берег и сгорел.

«Ле Солид», 56 орудий, сожжен.

«Ле Ферме», 72 орудия, захвачен в абордажном бою, был отправлен в Англию в качестве приза

«Ле Прудент», 62 орудия, сожжен.

«Ле Орифламм», 64 орудия, сожжён.

«Ле Модер», 56 орудий, взят на абордаж и отправлен в Англию в качестве приза

«Ле Суперб», 70 орудий, захвачен, но выбросился на берег и сгорел.

«Ле Дофин», 46 орудий, сгорел.

«Ле Волонтир», 46 орудий, захвачен, но выбросился на берег.

«Ле Тритон», 42 орудия, захвачен в абордажном бою, отправлен в Англию в качестве приза

«Ле Энтрепремент», 22 орудия, сожжён.

«Ле Чекита», 8 орудий, сожжён.

«Ле Фавори», сожжён.

3 корвета, сожжены.

Из 17 испанских галеонов - 4 взяты на абордаж, 2 - захвачены англичанами, 5 - захвачены голландцами, остальные шесть затонули.

От пленных стало известно, что королевская доля серебра, составлявшая около 3 миллионов фунтов в ценах тех лет, была выгружена на берег с галеонов и отправлена вглубь страны. На берегу находилось только 40 маленьких сундуков с кошенилью.

24 октября английские ныряльщики обследовали обломки затонувших кораблей и смогли достать некоторые ценности, но после обстрела местными жителями были вынуждены свернуть все работы.

В руки победителей попало 20 миллионов песо и огромное количество товаров аналогичной стоимости, которые не успели перед этим выгрузить на берег. 4 миллиона в серебре было потеряно вместе с затонувшими судами, а также товаров на 10 миллионов. Два миллиона песо в серебре, а также товары на пять миллионов песо, были впоследствии извлечены со дна.

Адмирал Шоувел был оставлен сэром Джорджем Руком в Виго с целью привести в пригодное состояние захваченные суда и уничтожить все, что невозможно было забрать. Всё это было исполнено в соответствии с инструкциями.

При отходе флота в Англию разразился шторм, и один из галеонов, напоровшись на скалу, затонул. Остальные корабли, в том числе захваченные призы, благополучно достигли Англии, хотя и сильно потрёпанные.

Таким образом, в результате удачно проведенной морской операции англо-голландский флот сумел не только наголову разбить франко-испанский флот, получив в свои руки весьма ценные призы, но и нанести Испании существенный финансовый удар. Большая часть перевозившихся флотом сокровищ попала в руки англичан, если не считать королевской доли, отправленной в Севилью ещё до битвы. В результате получается, что значительная часть затонувших сокровищ просто не существует. Однако слухи о том, что на дне бухты лежат галеоны с миллионами песо, сделали своё дело. Именно эти легендарные миллионы и стали объектом охоты подводных кладоискателей в течение последующих веков.

В июле 1738 года в бухту Виго прибыла французская судоподъемная экспедиция, возглавляемая Александром Губертом. После тщательных промеров были определены места, где лежали шесть затонувших кораблей. Выбор пал на галеон, находившийся на глубине всего шести метров во время отлива Судно поднимали с помощью строп, деревянных понтонов, шпилей и двадцати двух толстых пеньковых канатов. Наконец после двухлетних трудов, в феврале 1742 года, его так близко подвели к берегу, что при отливе трюм оказался сухим. Это был испанский галеон «Тохо» водоизмещением около 1200 тонн. Но, кроме 600 тонн каменного балласта, двенадцати чугунных пушек, нескольких сот ядер и десятка мешков ржавых гвоздей, на нем ничего не нашли. В итоге, потратив на экспедицию более двух миллионов франков, французы ни с чем покинули бухту Виго.

После них там появились англичане. Одному из них, Уильяму Эвансу, посчастливилось поднять серебряные слитки, оцененные в несколько сотен фунтов стерлингов. Сумма, конечно, была незначительной. Главное же заключалось в том, что его находки вселяли надежду. Возможно, ему удалось бы обнаружить и другие ценности, но Испания неожиданно запретила искать сокровища в своих территориальных водах представителям нации, потопившей испанские корабли. Вероятнее всего, испанцы просто опасались, что в конечном итоге огромные сокровища уплывут у них из рук, а воспользуются ими потомки тех людей, кто уже однажды пытался прибрать их к своим рукам

В 1748 году португалец Антонио Ривера сумел поднять, как полагают, около двухсот тысяч золотых монет, что стало настоящим рекордом для последующих кладоискателей в бухте Виго. Далее почти восемьдесят лет никаких водолазных работ в бухте не велось, хотя местные жители время от времени совершали туда скоротечные вылазки - ныряли к остовам затопленных судов, пытаясь что-нибудь обнаружить в мутной воде.

В 1825 году в бухту вошел бриг «Энтерпрайз». На его борту находился водолазный колокол новой конструкции, не только позволявший дольше оставаться под водой, но и, что очень важно, дававший акванавту хороший обзор дна Капитану брига Диксону пришлось работать в нем, в то время как на палубе вооруженные испанцы с нетерпением ждали своей доли добычи. Спустя несколько дней бриг исчез из бухты также внезапно, как и появился. Пошли слухи, что с помощью колокола англичане смогли поднять значительное количество золота, после чего, напоив охрану, подняли паруса и сбежали.

В конце 50-х годов XIX века правительство Испании продало право на поиски сокровищ французскому дельцу Давиду Лэнгленду, который уступил его, конечно не без выгоды для себя, парижскому банкиру Сикарду. Поскольку денег на экспедицию у парижанина не хватало, он в свою очередь обратился за помощью к преуспевающему банкиру Ипполиту Магену. Тот тщательно проверил рассказанное Сикардом, по данным старых испанских архивов, а также провел дополнительное расследование в Париже. Очевидно, результаты были положительными, потому что он согласился финансировать экспедицию. Однако при ее организации возникло неожиданное препятствие в лице известного в то время в Англии специалиста по водолазным работам капитана Гоуэна. Оказалось, что оборотистый Лэнгленд ухитрился продать право на подъем ценностей еще и ему. Причем Гоуэн уже успел распродать в Лондоне много акций своего предприятия.

Пока улаживалось возникшее недоразумение, шло время. Наконец, после весьма продолжительной подготовки, Маген приступил к обследованию затонувших галеонов. Старый испанский рыбак, который принимал участие в работе экспедиции капитана Диксона, за приличное вознаграждение показал, где на дне лежат пять судов. Чтобы получить более точные сведения и вместе с тем сохранить тайну, Маген приказал завинчивать смотровое стекло шлема готовившегося к спуску водолаза раньше, чем будет снят шлем его товарища, поднявшегося на палубу. Таким образом, ни один из них не мог услышать, что рассказывали после погружения другие водолазы. Неизвестно, сыграло ли это какую-то роль, но за двенадцать дней было обнаружено десять кораблей.

Вскоре из Франции начало прибывать водолазное оборудование. В него входили подводный электрический фонарь, весивший чуть ли не полтонны, и подводная наблюдательная камера, вмещавшая двух человек. Первой находкой стала старинная пушка с забитым пробкой дулом, в котором еще сохранился воздух. Затем водолазы извлекли двести ядер, медный сосуд, топор для абордажного боя, рукоятку от кортика, серебряный бокал, футляр от трубки и мешочек бразильских орехов. Все это лежало среди остатков галеона, который местные жители почему-то называли «Мадерой».

Начавшиеся осенние штормы заставили водолазов прекратить работы на этом судне и перейти на галеон «Ла Лигура», который затонул в глубине бухты. Здесь они смогли добраться до судового лазарета, где обнаружили несколько медных тазов и стеклянных сосудов. Когда корпус судна взорвали, к числу находок прибавились компас и железная чаша. А вот золота и серебра, увы, не было. Средства у Магена кончались, и всему предприятию грозил крах. Было решено попытать счастья на галеоне «Тампор». Приходилось спешить, поэтому работы велись даже в ночное время, благо электрический фонарь давал под водой достаточно яркий свет.

И вот тут-то неожиданно был найден первый серебряный слиток. А вскоре уже набралось 130 фунтов серебра. В приподнятом настроении Маген выехал в Париж. Ему удалось распродать дополнительные акции и собрать приличную сумму денег. Из бухты Виго он захватил с собой тяжелый темный брусок, чтобы отдать его на исследование. Водолазы обычно не поднимали их со дна, а в тех редких случаях, когда они случайно попадали на палубу водолазного борта, выбрасывали за борт. К величайшему изумлению и не меньшей радости Магена, этот невзрачный на вид кусок металла оказался чистым серебром.

Тем временем в Европе назревала франко-прусская война. Париж, где находился руководитель экспедиции, был окружен немцами. В последнем полученном из Испании письме сообщалось, что почти все водолазы больны, парализованы, спуски может продолжать только один. Дело в том, что ни о какой декомпрессии в те дни никто и не думал. Поэтому, несмотря на сравнительно небольшую глубину, кессонная болезнь свалила водолазов. Да и сам Маген оказался прикован к постели.

Водолазные работы возобновились лишь через два года. Французы обнаружили еще пять затонувших судов, но золота по-прежнему не было и в помине. Да и бруски из серебра удалось собрать далеко не все. В ноябре 1872 года поиски сокровищ прекратились. У экспедиции не осталось денег даже для того, чтобы вывезти из бухты Вито водолазное оборудование.

Позднее незадачливый руководитель французской спасательной экспедиции Ипполит Маген издал в Париже книгу «Галеоны Виго», в которой в увлекательной форме рассказал историю испанских сокровищ и привел свои соображения по поводу их подъема Его книга вызвала такой большой интерес у искателей подводных кладов, что испанцы на всякий случай засекретили все исторические материалы, относящиеся к этой бухте.

В конце XIX века было организовано еще несколько экспедиций. Наиболее серьезно взялась за дело американская «Компания сокровищ бухты Виго», которая просуществовала почти пятьдесят лет - рекордный срок для подобных предприятий. Вот только каких-либо ценностей, поднятых там, по крайней мере официально, на ее счету не числится. Правда, однажды американцам удалось подвести тали под хорошо сохранившийся галеон, но при переноске его краном на берег судно переломилось и обе половины опять затонули.

В 1904 году сокровища Виго привлекли внимание очень талантливого инженера Джузеппе Пино, который внёс существенный вклад в развитие водолазного дела. Этот итальянец, родившийся в 1870 году, начал трудиться над созданием нового поколения аппаратов для исследования морских глубин.

В 1903 году в Генуе Пино проводит испытание своего изобретения - гироскопа. Его аппарат представлял собой стальную шахту, состоящую из нескольких полых цилиндров, выдвигающихся, как у телескопической трубы, в зависимости от глубины погружения. Нижняя часть камеры заканчивалась камерой с 12 иллюминаторами, расположенными по кругу, а сверху находилась смотровая площадка. Для придания конструкции плавучести площадка опиралась на пробковую платформу и закреплялась у борта исследовательского судна. Обследование дна производилось наблюдателем, сидящим в смотровой камере или с площадки, где могло разместиться до 20 человек. В этом случае изображение передавалось на специальный экран при помощи сложной системы зеркал.

Получив влиятельных покровителей, Пино смог создать свою компанию, которая ареной испытаний нового аппарата выбрала всё ту же бухту Вито. Он заключил договор на проведение водолазных работ, согласно которому Испания получила бы 20% от найденных сокровищ.

В конце 1904 года в район работ было переброшено всё оборудование, и работа началась. При помощи специально изготовленного подводного элеватора со дна удалось поднять несколько чугунных пушек, четыре паровых котла с английского судна конца XIX века, один из которых весил 70 тонн, несколько золотых статуэток и серебряных слитков. Однако основная часть сокровищ так и не была обнаружена.

С 1945 по 1962 год в Виго искал сокровища французский кладоискатель Флоран Раможе. Объектом его интересов стали окрестности острова Сиес Точно установлено, что именно там 24 октября затонул один из галеонов, захваченных англичанами. Глубина на месте поисков составляла всего 35-40 метров, но останки судна оказались затянутыми глубоко в ил и практически недосягаемыми.

Казалось бы, эта череда неудач навсегда отобьет у искателей подводных кладов охоту тратить время и деньги на, возможно, даже и не существовавшие сокровища на дне бухты Виго. Ведь там побывали двенадцать солидных водолазных экспедиций! Среди затонувших в 1702 году кораблей, пожалуй, невозможно найти такое, которое бы не осматривали водолазы или даже не пытались поднять. За почти три века поисков бухта Виго стала синонимом несбывшихся надежд.

И все же, как это ни странно, в ноябре 1955 года английская компания «Венчур» купила у испанского правительства право на ведение водолазных работ в Виго. Внимание англичан привлек «Сан Педро», на который еще никто не смог проникнуть. По некоторым историческим документам можно было предположить, что на этом судне в самом начале сражения испанцы пытались перевезти сокровища на берег. Галеон был расстрелян английскими кораблями и затонул на сравнительно мелком месте, а местные рыбаки, чтобы золото не досталось врагу, завалили его каменными глыбами. От времени камни срослись между собой, образовав прочный панцирь, который не пускал кладоискателей.

К сожалению, «Венчур», как и ее предшественники, потерпела неудачу. Поднять со дна что-либо ценное так и не удалось.

Неудачей закончилась также попытка «Атлантической спасательной экспедиции» во главе с Джоном Поттером, который собрал лучших подводных исследователей. В течение 1956-1960-х годов велись водолазные работы, но положительных результатов достигнуто не было.

За три столетия в бухте Виго побывало множество экспедиций. Все они потерпели неудачу. Несмотря на то что практически все затонувшие испанские корабли были обследованы и оказались совершенно пустыми, легенда о затонувших сокровищах по-прежнему будоражит умы кладоискателей, хотя в архивах Испании хранятся сведения о том, что как минимум часть доставленных в Виго ценностей была выгружена с галеонов и отправлена в Севилью.

Атлантический океан! Необозримая, огромная водная равнина, раскинувшаяся на двадцать пять миллионов квадратных миль! Вдоль она простирается на девять тысяч миль, вширь – в среднем на две тысячи семьсот миль! Море, столь значительное, но почти не изведанное в древности, за исключением разве карфагенян, этих голландцев древнего мира, объездивших во время своих торговых плаваний западные берега Европы и Африки! Океан, побережья которого с их излучинами охватывают огромный периметр! Водоем, в который несут свои воды величайшие в мире реки: св. Лаврентия, Миссисипи, Амазонка, Ла-Плата, Ориноко, Нигера, Сенегал, Эльба, Луара, Рейн, орошающие страны самые цивилизованные и самые дикие! Величественная водная гладь! Из конца в конец бороздят эти воды корабли всех стран, под флагами всех наций мира, и охраняют их два грозных стража, внушавшие страх мореплавателям – мыс Горн и мыс Бурь!

«Наутилус» рассекал своим водорезом воды Атлантики, пройдя в три с половиною месяца около десяти тысяч лье! Образно говоря, он прошел расстояние большее, нежели длина пути вокруг земного шара, если объехать его по экватору! Куда мы держим путь? Что сулит нам будущее?

Миновав Гибралтарский пролив, «Наутилус» взял курс в открытое море. Он снова всплыл на поверхность вод, и наши каждодневные прогулки по палубе возобновились.

Я сейчас же пошел наверх освежиться; вслед за мной вышли Нед Ленд и Консель. В двенадцати милях от нас рисовался неясно мыс св. Винцента, образующий юго-западную оконечность Пиренейского полуострова. Задул довольно крепкий южный ветер. Море бурно и неприветливо. Начиналась боковая качка. «Наутилус» шел, переваливаясь с волны на волну. Палубу захлестывало водой, обдавая нас солеными брызгами и пеной. Мы поспешили спуститься в трюм, успев все же подышать свежим воздухом.

Я пошел в свою каюту. Консель направился к себе; но канадец, чем-то озабоченный, последовал за мной. Наш сверхскоростной рейс через Средиземное море нарушил все планы Неда Ленда, и он не скрывал своего огорчения.

Как только дверь каюты затворилась за нами, он сел и молча посмотрел на меня.

– Друг Нед, – сказал я, – понимаю вас! Но вы ни в чем не можете себя упрекнуть. «Наутилус» развил такую бешеную скорость, что думать о побеге было бы безумием!

Нед Ленд молчал. Его плотно сжатые губы, нахмуренные брови говорили, что он одержим одной-единственной мыслью.

– Послушайте, Нед, – продолжал я, – отчаиваться еще рано. Мы идем вдоль берегов Португалии, вблизи Франции и Англии, где легко найти убежище. Вот если бы «Наутилус» по выходе из Гибралтарского пролива взял курс на юг, направляясь в пустынные воды, не омывающие берега материков, я разделял бы вашу тревогу. Но мы знаем, что капитан Немо не избегает европейских морей. А раз так, я не сомневаюсь, что через несколько дней условия сложатся более благоприятно, и тогда…

Еще пристальнее посмотрел на меня Нед Ленд и, разжав, наконец, губы, сказал:

– Нынче же вечером.

Я вскочил на ноги. Признаюсь, подобное предложение явилось для меня неожиданным. Я хотел ответить канадцу, но не находил слов.

– Мы условились ждать удобного случая, – продолжал Нед Ленд. – Случай представляется. Сегодня вечером мы будем в нескольких милях от испанского берега. Ночь темная. Ветер с моря. Вы дали слово, господин Аронакс, я рассчитываю на вас.

Я молчал. Канадец поднялся и подошел ко мне.

– Сегодня в девять часов! – сказал он. – Консель предупрежден. Капитан запрется к тому времени в своей каюте и, верно, ляжет спать. Люди из команды, матросы, механики не увидят нас. Мы с Конселем проберемся к среднему трапу. Вы, господин Аронакс, побудьте в библиотеке, в двух шагах от нас, покуда я не дам сигнала. Весла, мачта и парус в шлюпке. Я снес туда кое-что из провизии. Достал и английский ключ, чтобы отвинтить гайки болтов, на которых прикреплена шлюпка. Все готово! Итак, до вечера!

– Море неспокойно, – сказал я.

– Согласен с вами, – отвечал канадец, – но придется рискнуть. Дело стоит того! Впрочем, шлюпка надежна и отмахать несколько миль при попутном ветре не составит труда! Как знать, не окажемся ли мы поутру за сто лье от европейских берегов? Если все пойдет благополучно, то между десятью и одиннадцатью часами вечера мы уже высадимся где-нибудь на берегу… или же нас не будет в живых. Итак, до вечера!

С этими словами канадец вышел, оставив меня в состоянии полной растерянности. Я льстил себя надеждой, что удобный случай представится не так скоро и у меня достанет времени обдумать и обсудить положение вещей. Но мой упрямый спутник отказывал мне во времени. И что я мог сказать ему? Нед Ленд был тысячу раз прав! Представлялся случай, он пользовался им. Мог ли я нарушить данное слово и ради личных побуждений брать на себя ответственность за судьбу моих спутников? Разве не может капитан завтра же выйти в открытое море, далеко от всякой земли?

В эту минуту довольно сильный свист дал мне понять, что резервуары наполняются водой и «Наутилус» погружается под воды Атлантического океана.

Я не выходил из каюты. Мне не хотелось встречаться с капитаном из боязни выказать при нем свое волнение. Так провел я томительный день, колеблясь между желанием вырваться на свободу и сожалением, что предстоит расстаться с этим чудесным «Наутилусом», не завершив исследования морских глубин! Покинуть океан, – «мою Атлантику», как я любил его называть, – не заглянув в его сокровенные глубины, не вырвав у него его тайны, которую открыли мне Индийский и Тихий океаны! Роман выпадал из моих рук, едва я успел прочесть первый том, страница обрывалась в самом интересном месте! Как мучительно тянулись часы! То мне грезилось, что я уже в безопасности, ступаю ногою по твердой земле, рядом со своими спутниками; то вопреки рассудку мною овладевало желание, чтобы какое-либо непредвиденное обстоятельство помешало выполнению замысла Неда Ленда.

Два раза я выходил в салон. Я хотел проверить по компасу. Хотел знать, действительно ли «Наутилус» держал курс близ берегов Португалии, или же удалялся от них. Но нет! Мы по-прежнему бороздили португальские воды. Курс судна лежал на север, вдоль берегов Португалии. Приходилось покориться необходимости и готовиться к побегу. Багаж мой был невелик: одни записки.

Ну, а капитан Немо? Как он отнесется к нашему поступку? Какое беспокойство, какой вред может ему причинить наш побег? И как он поступит с нами, если наша попытка окончится неудачей? Разве он давал мне малейший повод к недовольству? Напротив! Он оказал нам самое радушное гостеприимство. Он не может мое бегство с судна приписать неблагодарности. И я не давал ему никаких обещаний. Он знал, что мы связаны с ним не обещаниями, а силою обстоятельств. Но именно его постоянные заявления, что Наша судьба навеки связана с его судьбою, и извиняли наши попытки порвать с ним.

Я не видел капитана со времени нашего посещения острова Санторин. Сведет ли нас случай накануне побега? Я и желал встречи и страшился ее. Я прислушивался, не раздадутся ли его шаги в каюте, смежной с моей. Ни малейшего шума не улавливало мое ухо. В каюте, видимо, никого не было.

Тут мне пришла мысль: да и вообще на борту ли таинственный капитан? С той ночи, когда шлюпка отвалила от борта «Наутилуса», выполняя какое-то секретное поручение, я несколько изменил свой взгляд на капитана Немо. Я понял, что, несмотря на все декларации, он все же сохранил какую-то связь с Землей. И верно ли, что он никогда не отлучается с «Наутилуса»? Разве не бывало, что он не показывался целыми неделями? Что он делал в это время? Я воображал, что он страдает припадками мизантропии! А на самом деле не выполнял ли он какую-либо тайную миссию, недоступную моему пониманию?

Мысли эти и тысячи других не давали мне покоя. Необычность положения открывала широкое поле для всяких догадок. Мною владела мучительная тревога. Часы ожидания казались вечностью. День тянулся чересчур медленно.

Обед, по обыкновению, подали в каюту. Я едва прикоснулся к пище. Встал из-за стола в семь часов. Сто двадцать минут, – я считал каждую минуту, – отделяли меня от момента, когда я должен буду последовать за Недом Лендом. Мое волнение все возрастало. Пульс бился учащенно. Я не мог сидеть на месте. Шагал взад и вперед по каюте, надеясь в движении рассеять тревожные думы. Мысль, что я могу погибнуть, менее всего меня беспокоила; но при мысли, что наш план будет открыт прежде, чем мы успеем бежать с судна, при мысли, что мне придется предстать перед капитаном Немо, взбешенным или, еще хуже, огорченным моим вероломным поступком, сердце у меня замирало.

Мне захотелось в последний раз заглянуть в салон. Узким коридором прошел я в этот музей, где провел столько приятных и полезных часов. Я глядел на это собрание сокровищ, как смотрит человек на родные места, которые он завтра должен навсегда покинуть. Я говорил последнее «прости» всем этим произведениям искусства, всем этим чудесным экспонатам природы! Мне захотелось окинуть последним взглядом воды Атлантики, но ставни были наглухо закрыты, и их железная завеса скрывала от моих глаз океан, который мне не удалось изучить.

Прохаживаясь по салону, я подошел к потайной двери в стене, ведущей в каюту капитана. К моему глубокому удивлению, дверь была полуотворена. Я невольно отступил на шаг. Будь капитан Немо у себя, он заметил бы меня. Но все было тихо. Я подошел поближе. Каюта была пуста. Толкнув дверь, я огляделся по сторонам и вошел внутрь. Все та же суровая обстановка жилища отшельника.

Несколько офортов на стенах – в тот раз я их не заметил – бросились мне в глаза. То были портреты – портреты видных исторических лиц, посвятивших себя служению высокой идее гуманизма: Костюшко, герой, боровшийся за освобождение Польши, павший с криком: «Конец Польше!»; Боцарис – этот Леонид современной Греции; О"Коннель – борец за независимость Ирландии; Вашингтон – основатель Северо-Американского союза; Манин – итальянский патриот; Линкольн, погибший от пули рабовладельца; и, наконец, мученик, боровшийся за освобождение негров от рабства и вздернутый на виселице, – Джон Броун: страшный рисунок в карандаше, сделанный рукою Виктора Гюго!

Какая связь могла быть между капитаном Немо и этими героями? Не приоткроют ли их портреты тайну его жизни? Не был ли он защитником угнетенных народов, освободителем порабощенных племен? Не участвовал ли он в политических и социальных потрясениях последнего времени? Не был ли он одним из героев братоубийственной войны между Северными и Южными штатами Америки, войны прискорбной и памятной?

Часы пробили восемь. При первом же ударе мои мечтания прервались. Я вздрогнул, как если бы какое-то недремлющее око проникло в тайну моих грез, и бросился вон из каюты капитана.

В салоне я кинул последний взгляд на компас. Стрелка указывала на север. Лаг показывал умеренную скорость, манометр – глубину около шестидесяти футов. Обстоятельства складывались благоприятно для осуществления замысла Неда Ленда.

Я вернулся к себе. Надел теплую одежду: морские сапоги, бобровую шапку, куртку из биссуса, подбитую тюленьей кожей. Я был готов. Я ждал. Только дрожание судна при вращении винта нарушало глубокую тишину, царившую на борту. Я прислушивался, напрягал слух. Не раздастся ли среди этого безмолвия крик, который даст мне знать, что Нед Ленд пойман? Смертельная тревога обуяла меня. Напрасно старался я обрести самообладание. В девять часов без нескольких минут я приложил ухо к двери капитана. Полнейшая тишина. Я вышел из каюты, вернулся в салон, погруженный в мрак и по-прежнему пустой.

Отворил дверь в библиотеку. Тот же полумрак и та же пустота. Я сел у двери, выходившей к среднему трапу, и стал ожидать сигнала Неда Ленда.

В эту минуту сотрясение корпуса судна значительно уменьшилось и затем совсем прекратилось. Что означает такое изменение хода «Наутилуса»? Благоприятствует ли его остановка планам канадца, или вредит им? Кто знает?

Вдруг я почувствовал легкий толчок. Я понял, что «Наутилус» опустился на самое дно океана. Тревога моя возросла. Канадец не подавал сигнала. Меня подмывало бежать к Неду Ленду и просить его отложить побег до другого раза. Нынче наше плавание, – я чувствовал это, – проходит не в обычных условиях…

Но распахнулась дверь салона, и на пороге появился капитан Немо. Увидев меня, он обратился ко мне без всяких предисловий.

– А-а! Господин профессор, – сказал он любезным тоном. – А я вас искал! Вам знакома история Испании?

Если бы он спросил меня, знакома ли мне история Франции, в моем состоянии крайнего смущения и тревоги я не мог бы ему на это ответить.

– Ну-те? – продолжал капитан. – Вы слышали мой вопрос? Вам знакома история Испании?

– Очень плохо, – отвечал я.

– Ох, уж эти ученые! – сказал капитан. – Он не знает! А раз так, – прибавил он, – садитесь-ка, и я расскажу вам любопытный эпизод из истории Испании.

Капитан растянулся на диване, а я машинально сел подле него. Стоял полумрак.

– Слушайте внимательно, господин профессор, – сказал он. – Случай для вас небезынтересен, в нем вы найдете ответ на вопрос, который вы, несомненно, еще не решили.

– Слушаю, капитан, – сказал я, не понимая, к чему ведет речь мой собеседник. И мысленно я спрашивал себя: не относится ли этот случай к задуманному нами побегу?

– Господин профессор, – продолжал капитан Немо, – если позволите, мы обратимся к прошлому. Шел тысяча семьсот второй год Как вы, наверное, помните, в то время французский король Людовик Четырнадцатый, возомнив, что по одному мановению его руки Пиренеи провалятся сквозь землю, посадил на испанский престол своего внука, герцога Анжуйского. Незадачливый принц, воцарившись под именем Филиппа Пятого, вынужден был вступить в борьбу с сильными внешними врагами.

Надо сказать, что годом раньше царствующие дома Голландии, Австрии и Англии заключили в Гааге союз, поставивший своей целью лишить Филиппа Пятого испанской короны и возложить ее на голову некоего эрцгерцога, которого они заранее наименовали Карлом Третьим.

Испания принуждена была бороться против этой коалиции. Но у нее почти не было ни армии, ни флота. Впрочем, она пользовалась неограниченными средствами, но при условии, что ее галионы, нагруженные американским золотом и серебром, могли бы беспрепятственно входить в испанские порты.

Как раз в конце тысяча семьсот второго года ожидался богатый транспорт, который шел под эскортом французской эскадры в составе двадцати трех кораблей под командованием адмирала Шато-Рено. Конвоирование испанских судов объяснялось присутствием в водах Атлантического океана объединенного флота коалиции.

Транспорт ожидался в Кадиксе, но адмирал, узнав, что в кадикских водах крейсируют английские суда, решил войти в какой-нибудь французский порт.

Командиры испанских кораблей воспротивились приказу адмирала. Они потребовали, чтобы транспорт обязательно ввели в испанский порт, и если не в Кадикс, то хотя бы в бухту Виго, на северо-западном берегу Испании, которая еще не была блокирована союзниками.

Адмирал Шато-Рено по малодушию подчинился требованию испанцев, и галионы вошли в бухту Виго.

К несчастью, гавань Виго представляла собою открытый рейд, непригодный для обороны. Надо было торопиться с выгрузкой до прихода союзных кораблей. Времени было достаточно. Но тут по самому пустейшему поводу возникла распря.

– Вы внимательно следите за ходом событий? – спросил меня капитан Немо.

– Я весь внимание, – отвечал я, не соображая еще, по какому случаю давали мне этот урок истории.

– Итак, продолжаю, – заговорил снова капитан. – Что же произошло? Кадикские купцы пользовались, видите ли, привилегией принимать все грузы, прибывавшие из Вест-Индии. Стало быть, разгрузка галионов с золотом в порту Виго была нарушением их привилегии. Они обратились с жалобой в Мадрид. И слабовольный Филипп Пятый приказал оставить транспорт под секвестром до выхода из кадикских вод вражеского флота.

А пока суд да дело, двадцать второго октября тысяча семьсот второго года английские корабли вошли в бухту Виго. Адмирал Шато-Рено, несмотря на превосходящие силы противника, оказал героическое сопротивление. Но как только он понял, что вверенные ему богатства попадут в руки врага, он поджег и затопил галионы, которые пошли ко дну со всеми несметными сокровищами, находившимися на борту.

Капитан Немо умолк. Признаться, я все еще не понимал, чем могла заинтересовать меня эта история.

Он поднялся с дивана и пригласил меня следовать за собою. Я уже взял себя в руки. Пришлось повиноваться. В салоне было темно, но сквозь хрустальные стекла поблескивали океанские воды. Я подошел к окну.

Вокруг «Наутилуса» – в радиусе полумили – воды, казалось, были пронизаны электрическим светом. Ясно было видно чистое песчаное дно. Там, между почерневшими останками кораблей, сновали матросы из экипажа, одетые в скафандры. Они раскапывали занесенные илом, полусгнившие бочонки, искалеченные ящики. Из этих ящиков и бочонков сыпались слитки золота и серебра, целые каскады пиастров и драгоценных камней. Песчаное дно было буквально усыпано этими сокровищами. Взвалив на плечи драгоценную кладь, матросы шли к судну, складывали там свой груз и опять направлялись разгружать этот неисчерпаемый источник золота и серебра.

И я понял. Тут 22 октября 1702 года было поле военных действий. Тут были затоплены галионы с золотом для испанского короля. Отсюда, смотря по надобности, черпал капитан Немо миллионы, пополняя золотые запасы «Наутилуса». Он, только он, владел этим богатством. Он был прямым и единственным наследником сокровищ, отнятых у инков, побежденных Фердинандом Кортесом!

– Ведомо ли вам, господин профессор, – спросил капитан улыбаясь, – что воды хранят в своих глубинах такое богатство?

– Мне было известно, – отвечал я, – что в морской воде содержится в растворенном виде два миллиона тонн серебра.

– Верно! Но, чтобы выделить серебро из воды, потребовались бы большие и неоправданные расходы. А тут я собираю то, что утрачено людьми. И не только тут, в бухте Виго, но и в тысяче других мест, где случались кораблекрушения; места эти нанесены на мою карту морского дна. Вы воочию видите, что я владею миллионами, не так ли?

– Совершенно верно, капитан. Но позвольте заметить, что в эксплуатации бухты Виго вы лишь опередили одно акционерное общество.

– Ах, вот как!

– Да, акционерное общество, получившее от испанского правительства право производить работы по розыску потонувших галионов. Акционеры уповают на богатые доходы, ибо погибшие сокровища оцениваются в пятьсот миллионов!

– Пятьсот миллионов! – вскричал капитан Немо. – Они тут были, но их более нет!

– А раз так, – сказал я, – было бы актом милосердия предупредить этих самых акционеров об этом прискорбном обстоятельстве! Впрочем, еще неизвестно, как бы отнеслись они к такому сообщению. Игрок жалеет обычно не о проигрыше, а о крушении надежд на выигрыш. Я же жалею больше всего те тысячи бедняков, которым эти богатства при правильном распределении облегчили бы условия жизни. А теперь они для них потеряны!

Едва сказав это, я почувствовал, что слова мои задели за живое капитана Немо.

– Потеряны! – воскликнул он, воодушевляясь. – Стало быть, вы считаете, сударь, что богатства потеряны, раз они попали в мои руки? Неужто же я собираю для себя это золото? Кто вам сказал, что оно не пойдет на доброе дело? Неужто я не знаю, что на земле существуют обездоленные люди, угнетенные народы? Несчастные, нуждающиеся в помощи жертвы, вопиющие об отмщении! Неужто вы не понимаете, что…

Капитан Немо не окончил фразы. Кто знает, не сожалел ли он, что сказал лишнее? Но я и так все понял. Каковы бы ни были причины, побудившие его искать независимости в глубинах морей, все же он оставался человеком! Его сердце отзывалось на человеческие страдания, и он широкой рукой оказывал помощь угнетенным!

И тут я понял, кому предназначались миллионы, отправленные капитаном Немо в тот памятный день, когда «Наутилус» вошел в воды охваченного восстанием острова Крит!

7 августа «Сан Педро» достиг Ла Вибора и начал спасательные работы над «Санта Крусом», который был достаточно новым судном и не слишком повреждённым. Часть слитков серебра и монеты, находившиеся на борту, были переправлены на борт спасательного судна, после чего корпус был сожжён, чтобы он не достался англичанам и они не могли воспользоваться железными деталями корпуса, которые были дефицитом в колониях. Спустя два дня Берроа начал работы на «Нуэсгра Сеньора де ла Консепсьон».

Погружения требовали от ныряльщиков большого мужества, поскольку маски, трубки и любые другие устройства, свойственные современным водолазам, не использовались. Заплывая внутрь корпуса, ныряльщики рисковали оказаться в ловушке, быть придавленными грузом или просто погибнуть от баротравмы лёгких. Большой сложностью были подводные течения и непогода, которые затрудняли погружения или делали их вообще невозможными. Тем не менее, несмотря на все сложности, было поднято значительное количество ценных грузов.

Испанцы интересовались прежде всего подъёмом серебра и золота, а также оружия, годного к использованию, поскольку оно стоило достаточно дорого и было дефицитом в Америке. Например, с «Сан Педро и лас Анимас» было поднято четыре «педрерос» - орудия, стрелявшего каменными ядрами, и тридцать бронзовых орудий - «камарас». Было извлечено также большое количество серебра и колониальных товаров.

После окончания спасательной операции 24 августа испанцы сгрузили найденные ценности в Тринидаде, чтобы оставшийся путь они проделали по суше, так как спасателям предстояло обогнуть печально известный мыс Сан-Антонио, где поджидали опасные рифы и пираты.

После возвращения спасательных судов в Гавану практически все находившиеся на борту были обвинены в воровстве и мошенничестве. Было поднято слишком мало ценностей, и это навело власти на мысль, что руководители экспедиции присвоили большую часть себе. Эсгебан де Берроа был обвинён в краже груза с затонувших судов, а капитан Себастьян де Геррера в «мошенническом поведении». Оба были заключены под стражу.

Существуют документальные свидетельства того, что испанцы снарядили ещё одну спасательную экспедицию к банке Педро. 6 сентября 1691 года шлюп под командованием Фермина Салабериа отплыл из Тринидада и достиг Ла Вибора 17 сентября Его основной целью было извлечение железных деталей из корпуса «Санта Круз». На борту находились Франциско Геррера и Бартоломео Хаиме, которые участвовали в прошлой экспедиции Хаиме входил в состав экипажа «Эль Энджела», а Геррера находился тогда на борту «Ла Маргариты». Когда испанцы прибыли на место крушения, то обнаружили, по крайней мере, тридцать различных кораблей, в том числе два военных судна под английским флагом. Проведя на банке Педро несколько дней, испанцы предпочли вернуться в родной порт.

Результатом испанской спасательной экспедиции стало извлечение со дна 154 733 песо и 7 реалов, 32 «педрерос» и 37 «камарас» - все это достаточно далеко от почти двух миллионов песо, якобы находившихся на борту погибших судов.

Ещё примерно 100-150 тысяч песо было спасено англичанами, однако остальная часть ценностей остаётся на дне по сей день.

Вслед за катастрофой, постигшей Флот Материка, возникли вопросы о причинах произошедшего. Хотя причина была очевидна - шторм, это не могло удовлетворить испанские власти. Во всех записях относительно маршрута следования флота говорилось, что он «...соответствует желанию Бога и изменён Божественным величеством». Однако ссылка на божественное предначертание не могла служить отговоркой для судебных властей. Необходим был виновный в гибели четырёх судов, ценного груза и сорока моряков.

По возвращении в Кадис была создана следственная комиссия. Председателем был назначен высокопоставленный чиновник севильской палаты Блас Гонзага де Виллослада - правительственный адвокат из Севильи. Обвинения были выдвинуты против маркиза дель Вадо, двух адмиралов, шести капитанов и трёх лоцманов.

Допросив большое количество свидетелей, Виллослада выяснил, что 2 июня около 21.00 четыре торговых судна из-за серьёзной небрежности адмирала Гаспара де Палакаионса были разрушены на рифах. Виновные понесли наказание, но это не могло изменить судьбу четырёх прекрасных кораблей и огромных ценностей, исчезнувших на банке Педро.

Погибшие корабли флота в 1691 году:

«Нуэсгра Сеньора де ла Консепсьон Сан Хосе и лас Анимао. Владелец - адмирал дон Леонардо де Лара. Водоизмещение 357 тонны, 32 орудия.

«Нуэсгра Сеньора дель Кармен и Сан Хосе». Владелец-дон Сальвадор де Гевара. Построен в Кампече, Мексика, Водоизмещение 245 тонны, 16 орудий.

«Эль Энджел и лас Анимао. Владелец - капитан дон Педро де Азпиликуэта. Водоизмещение 263 тонны, 18 железных орудий, 12 бронзовых «педрерос». Во время крушения сгорело по ватерлинию.

«Санта Круз». Владелец - Хуан Лопес де Диос, первый лоцман Карлос Лопес Нао построено в Гаване. Водоизмещение 418 тонны, 26 железных орудий, 16 бронзовых «педрерос». Изначально был частью Флота Новой Испании генерала Конде де Виллануэва, но был направлен на ремонт в Картахену после сильных разрушений, полученных во время шторма. Впоследствии присоединён к Флоту Материка маркиза де Вадо.

Тайна бухты Виго

«Сорок миллиардов» на дне бухты Виго

Шёл 1702 год. Уже два года длилась Война за испанское наследство, начавшаяся после смерти Карла II - последнего короля из династии испанских Габсбургов. Французский король Людовик XIV не преминул воспользоваться этим обстоятельством, выдвинув в качестве кандидата на испанский престол своего внука Филиппа Анжуйского. Однако его притязания осложнили и без того напряжённую международную обстановку. Вокруг испанского трона столкнулись интересы двух мощных группировок: с одной стороны стояли Англия и Голландия, с другой - Франция и Испания. Началась война.

Для содержания армий, сражавшихся по всей Европе, существовал неистощимый источник средств - серебро и золото Нового Света. Главная трудность заключалась лишь в том, что располагался он далеко. Однако каждый год в путь через океан отправлялся «Золотой флот», собиравший ежегодную дань с американских колоний. На море свирепствовали английские пираты, и нагруженным драгоценным металлом галеонам приходилось идти через Атлантику под усиленной охраной военных кораблей.

В декабре 1701 года французское правительство поручило адмиралу Франсуа Луи Русселе де Шато-Рено сопровождать до Испании 19 галеонов адмирала Мануэля де Веласко. Им предстояло доставить в Европу совершенно фантастическое количество золота и серебра: трёхлетний плод работы перуанских и мексиканских рудников, а также менее ценный груз в виде индиго, кошенили, дерева, пряностей, кож, табака и т. п. Шато-Рено принял под своё командование 23 военных корабля. Обе эскадры соединились в порту Гаваны в августе 1702 года и, не теряя ни минуты, снялись с якорей.

Уже в пути стало известно, что испанский порт Кадис блокирован англичанами. Шато-Рено и Веласко пришлось срочно менять курс и идти к северному побережью Испании. 22 сентября они вошли в залив Виго - южную часть Галисийской бухты. Этот залив, протянувшийся на 1500 м в длину и на 500 м в ширину, сужаясь, переходит в пролив Ранде, а затем, снова расширяясь, образует бухту Сан-Симон, расположенную против небольшого городка Редондела. Бухта Сан-Симон, защищённая двумя малыми фортами, сооружёнными высоко на скалистых утёсах, может служить надёжным убежищем, но в случае прямой атаки легко превращается в самую настоящую ловушку для флота. Впрочем, у Шато-Рено и Веласко выбора не было. Начинался период осенних штормов, и им во что бы то ни стало требовалась спокойная гавань.

Здравый смысл подсказывал, что необходимо побыстрее разгрузить корабли и увезти сокровища подальше от побережья. Но этому воспротивились банкиры из Кадиса, которым принадлежала большая часть груза, а кроме того, между французами и испанцами начались трения. Шато-Рено настаивал на том, чтобы соединённая эскадра вышла в море и взяла курс на Брест; но испанцы категорически отказались от этого предложения. Их легко понять: на борту галеонов находилось 3400 тонн золота, и, доверив французам охрану такого несметного количества драгоценного металла, испанцам следовало держать ухо востро. Конечно, Франция - союзница, её лояльность не вызывает сомнений. Но искушение слишком велико, и там, где речь заходит о больших деньгах, слово «честность» часто превращается в пустой звук… Словом, прошло немало дней, прежде чем адмирал Веласко сумел наконец принять твёрдое решение и начать разгрузку галеонов. Между тем вокруг происходили события, о которых в Виго ещё никто ничего не знал.

Адмирал Джордж Рук, командовавший англо-голландскими морскими силами, потерпел сокрушительное поражение близ Кадиса. Тем не менее британское адмиралтейство приказало Руку продолжать борьбу. По чистой случайности адмиралу стало известно, что в бухте Виго стоит франко-испанский флот, прибывший из Америки. Рук взял курс на Виго.

Ранним утром 22 октября 1702 года армада из 150 кораблей подошла к берегам Галисии. Четыре тысячи английских и голландских солдат под командованием герцога Ормонда высадились на сушу. На следующий день начался штурм фортов, защищающих подходы к заливу. Бой длился почти три часа, на исходе которых защитникам фортов пришлось сдаться. Эта операция позволила кораблям Рука подойти вплотную к узкому горлу Ранде, через которую проходила оборонительная линия, удерживаемая французами. С обеих сторон полетели пушечные ядра, поднимая клубы дыма и огня. Однако силы были слишком неравны. Семнадцать французских кораблей пошли ко дну, а остальные шесть взяты на абордаж. Теперь между англо-голландской армадой и гружёнными золотом галеонами не оставалось никаких преград. С попутным западным ветром пройти оставшиеся две мили - какой пустяк!

Увы, радость англичан вскоре сменилась изумлением, а вслед за тем бессильной яростью: испанские корабли один за другим начали… уходить под воду! Это адмирал Веласко, видя поражение французов, распорядился затопить корабли, чтобы золото не досталось врагу. Золото и серебро - около 3000 тонн - осталось лежать на дне бухты Виго…

Уже много позже было установлено, что англичане захватили на испанских судах груз серебра стоимостью 14 000 фунтов стерлингов (в легендах эта сумма выросла до пяти миллионов), а основная часть сокровищ - около 3 миллионов фунтов - была благополучно разгружена и отправлена вглубь Испании ещё накануне сражения. Однако уже в первые дни после гибели испанского флота родилась легенда, что главные сокровища пошли на дно вместе с кораблями адмирала Веласко. Много лет спустя даже появились душераздирающие подробности: якобы галисийские рыбаки, охваченные патриотизмом, забрасывали тонущие корабли с драгоценным грузом огромными камнями, дабы враги не смогли поднять со дна моря сокровища, принадлежащие трудовому народу Испании…

Легенда о сокровищах бухты Виго, несомненно, родилась в первые же часы после сражения, а может быть, даже ещё до него: английские и голландские моряки шли в бой в полной уверенности, что им предстоит взять на абордаж пришедшие из Нового Света галеоны, трюмы которых битком набиты золотом и серебром. Флот адмирала Веласко действительно доставил к берегам Испании груз золота и серебра, да только находился ли этот груз на борту испанских кораблей к 23 сентября 1702 года - вот вопрос…

Первые попытки отыскать сокровища бухты Виго были предприняты в июле 1738 года. Французская экспедиция во главе с Александром Губертом сумела поднять со дна бухты галеон «Тохо» водоизмещением 1200 тонн, но его трюмы оказались пусты. Неудачей окончились все четырнадцать экспедиций, побывавших в бухте Виго в XVIII–XX веках. И хотя легенда о «сорока миллиардах долларов на дне бухты Виго» продолжает время от времени всплывать то тут, то там, авторитетные специалисты уверены, что эти «сорок миллиардов» следует считать одним из самых сомнительных подводных кладов. Легче предположить, что золото со дна бухты Виго поднял легендарный капитан Немо со своими друзьями - как написал о том в своём знаменитом романе Жюль Верн…