Хотел разобратся и написать про шляхту. И как началь смотреть, тут же заметил паралели. Так украинская пропоганда 1 в 1 повторяет, что поляки писали во времья обьедиение Литвы и Польши. А эта обьединенная страна тут же стремительно расцвела, в итоге так же быстро развалившись. Но культурный и этнический ландшафт этого краёв возник тогда.
ЧТоб понять, что происходит, надо читать про Речь Посполитскую.

Республика Королевства Польского и Великого Княжества Литовского с васалами (диагональные линии) и землевладением магнатов. В этой карте много важног:

Шляхта
Шляхта была знатным сословием, но в большинстве малоземельной (небогатой). Во времья войны брались за оружие и становились дворянским ополченим. Европейского аналога тут нет, её иногда сравнивают с кастами в Индии, например, раджпутов.

Шляхта существовало как племя, все шляхтичи считались братьями. Даже беднейшие но благородные шляхтичи, гречкосеи или работающие по найму (были беднее зажиточного холопа - крестянина) обладали тем же правами и золотой вольностю, что и магнаты, владеющие землами больше государств.
Короля же воспринимали как равного себе «пана-брата» и всегда оставляли за собой право на отказ послушания - рокош.

Благородные шляхтичи отличались особым чувством собственного достоинства - «гонором» (лат. honor - честь) и демонстративной храбростью.

Но это слово возникло потом, а сначало называли себья лехами. И вся польская государственная нация (ляхи) состояла из шляхты. Они обладали демократическим правам куда большими, чем граждане большинства современных стран и культивировали такие идеалы как Честь, достоинство, доблесть, а так же политические: свобода, солидарность, коллегиальность.

Солидарность и равенство шляхтичей выражалось в том, что каждый из заседающих в сейме обладал правом вето.

Достоиными занятиями шляхты в мирное время считалось охота, пиры, танцы и прочее галантное времяпровождение.

На шляхте налогался только земельный налог, к ним не могли применятся телесные наказания, произвольный безсудебный арест.

В отдельных, более поинерских, восточных регионах шляхта могла составлять по 1/3 население, например, в Подляском воеводстве. В некоторых областях по 1/2 народа было шляхтой. В столичном Краковском воеводстве же шляхта составляла лиш 1,7%.

После раздела Польши половина Российской знати была шляхта. Их всячески старались понизить, не потверждали знатный статус и отнимали экономическую базис. В Российской империи часть шляхти была беднее крепостных. Но сколько бы денег не имело, эта сословие не облагоражена честю, достоинством и солидарностью.

Тем не менее, с Речи Посполитой в Российскую Империю вошли фамилии как Чаиковский, Милорадовский, Достоевский, Разумовский, Полторатский.

В 1921-ом в новой Польше отменили все шляхитские привилегии. Но эта сословие повлияла на польский национальный характер.

Полонез
"Полонез - королевский танец, который должен освоить каждый польский подросток." С возвышенной музыкой. Возник в 15-ом веке. С ним начинали и заканчивали танцы, а по середине переходили на что то быстрее.
Самые рание были груповые танцы, потом появились парные. Наверное это отражает сдвиг в характере общества или другую общественную функцию танца.
Ходзоний, пеший, гусиный, великий, стародваний, старосветский, медленный...

Вампиры танцуют полонез:

Шарашкова Шляхта
Серая, тобишь одетая как крестяне. Часткова шляхта - владельцы части села. Голота шляхта - безземельная, низшие из высоких. Грецкосей и полпанек.
Средня шлахта - владели хоть селом или имели какой то титул и должность.

Реч посполитая, что это такое?
На польском республика - "общее дело" перевели как Ржечпосполита, да чтоб звучало похоже. Это страшноватое слово русские не могли произнести и назвали по народному.

Возникло она после Люблянской унии, обьединение Королевства Польского и Великого Княжество Литовского. "Республика обоих народов" придумали уже после ищезновение. Во время её существование была власть а не этнические народы.

Гербы Польши и Литвы геральдически соединены два раза, чтоб некто небыл не выше и ниже или справо и слево.

Немецкие крестовые походы
Польский князь, Конрад Мазовийский попросил помоч с прусскими язычниками. Потом эту помощ они на пару столетий ругали. Как тевтонский орден начал воевать, так и продолжил, пока обьеденённые польские, литовские и русские войска их не разбили при Грюнвальдской (Жалгирис) битве.

Польская крылатая кавалерия

Великое Княжество Литовское - ВКЛ
Как следствие крестовых походов из самых дальных балтских земель возникло единое Княжество Литовское. На северо западе Литвы (жмудь, жемайти) жили язычники, а на востоке уже было православие. После монголов Русь перестала существовать и литовцы прихватили эти земли, но в качестве законов взяли "русское право", а государственным (канцелярским) языком стал писменный западнорусский язык, он же старобелорусский, самоназванный «руський язык» или «руськая мова».
Литва только что вышла из племянного строя и переняла уже существующую гос организацию.

Сначало в ВКЛ литовская знять была выше русской. А потом они сравнялись в положении. Знать быстро переходила на язык и обычия подданых. Самые высокие литовцы говорили на западнорусском и именровались баярами.

Но даже знать имела только богатства а не права и свободы. В Литве сохранились суровые устои племянного вождизма и сохранялась язычество. Но с другой стороны крестяне были равнее, особо в Жемайтии. Литва воевала на войну призивая весь народ. Потом Витовт (Витаутас) Великий по европейскому примеру создавал аристократию - класс професиональных военных.

Литовский язык похож на латышский, но на самом деле народы совсем разные. Литовцев даже больше понимают латвийские русские и каквазцы.
В литовской народной песне поётся, что литовские ребята идут на войну защищать свою страну, многие из них погибают, а потом они появляются как кукушки и поют на дереве.Литовцы ещё подкормливали ужей молоком и осталяли пищу у могил, для предков.

ВКЛ было мультикультуральной и многорелигиозной страной, куда больше чем самые либеральные демократии ЕС. Там были язычники, православные христиане, католики, господа кальвинисты, мусульмане татары, евреи литваки, евреи караимы, русские разных национальностей и шотландцы.
Татаров нанимали на самые военно тяжёлые места. Глинские - татарский род.

Королевство Польское
Существовало задолго до Литвы и противоположным образом. Она была создана по западному, римскому образу, но скорее даже древнему, республиканскому.

Там западные славяне. Западнее Польши под Берлином даже была славянская Венеция - по немецки венден. В Балтике до ганзейского союза торговали в основном скандинавы и западные славяне.

Польша не морская страна и не венден, она противостояла Германии и включала и кельтских и германских племён. Плотность население там было куда больше чем в ВКЛ.

А от куда взялась шляхта не известно. Она часто подчеркивала обособленность, сарматское происхождение, или завоевание другими славянами. Но правили почти как завоеватели.

Галицко - Волынское Княжество
После развала единой Руси одним из важных самостоятельных центров стало Галицко - Волынское княжество. Оно имело тесные связи с Золотой Ордой, было их васалами, к тому галичане воевали в союзничестве с Ордой. Впрочем это им не помогло, и эту княжество быстро разделили.
Война за галицко-волынское наследство - между Королевством Польским и Великим княжеством Литовским за обладание территорией ослабевшего Галицко-Волынского княжества с 1340 по 1392 года.
Но оно так и осталось отдельной единицой, несовсем Украиной.
Позже её именовали загадочным названием Королевство Галиции и Лодомерии. (Во)лодомерия, как Владимир но с полной гласностью. А поное имя Королевство Галиции и Лодомерии с Великим княжеством Краковским и княжествами Освенцима и Затора. (Как то вместе собралось всё отвратное.)

Литвины, москали, ну и окраинцы
В регионе русские было большим народом, разделённым после падение Руси.
КТо жил в ВКЛ назывались литвинами. А жители Московского Царства - москалями.

Люблинская Уния
Великое Княжество Литовское не могло противостоять усиливавшемусь Московскому Царству. В связи с поражениями нечего не осталось, как обьединится с Королевством Польским. И поляки им предложили обьединится на неравных условиях и задаром воевать не хотели.
В сейме были представлены в основном поляки, и за военные услуги русские земли Галиции и окраины (будущей Украины), включая "Дикое Поле" (безлюдная территория) и ещё Подляшье перешло Королевству.

И до того связи были тесные. Литовский князь Ягайло (гайлис - петух) крестился в католичестве, приняв крещенное имя Владислав, поженился на польской принцесе Ядвиге и стал королём польским, и тем самым основал династию Ягелонов. Но короли было отдельное сословие и это не означало, что страны едины.

Во времья люблинской Унии польский автор Станислав Ореховский написал книгу "Пирамида", о том, что в Литовском княжестве царит самоуправство, неволя и полная зависимость от хозяина, который может ради каприза уничтожить поданого. И если литвины хотят зажить как люди, пусть присоединяются к Королевству Польскому:

"Все княжества - противная вещь, они не соответствуют человеческой природе и проклятые Богом."
Там господствуют неволя, деспотия и самоуправство хозяев, которые могут наказать, растлить и даже уничтожить своих подданных ради всяческих капризов и не понести за это никакого наказания.
Жители княжеств - нищие; они живут в вечной бедности, нужде, находясь в полной зависимости от хозяев. И только в Королевстве человек получает настоящую свободу и счастье. "Тот, кто не живет в королевстве - не принадлежит к свободным людям. Он не дворянин, он не имеет никаких прав и вечно живет в несчастье и нищете...

Каждый человек в княжестве - это только тень человека, а не настоящий человек".
Ни один литвиy не является свободным, каждый от кого-то зависит, а господствует над всеми великий князь, который от рождения хозяин над всеми. Поэтому "когда видим людей из Великого Княжества Литовского - видим невольников". Никто из уроженцев Княжества, даже знатных и богатых, не может сравниться по своим правам со свободными поляками.

А захочет Литва из той прирожденной неволи выйти, пусть тщательно бдит о союзе с Польским Королевством, настойчиво просит про это великого князя, своего наследного господина, и польского короля.

И это скорее правда. В Прибалтике такие порядки. Наверное и по этому из Литвы и Латвии бежит население. А тогда русская знать из перешедших к Польше земель (Украины), и получившая вольный статус стала ярыми энтузиастами полонизации.

Это очень знаковая история. Эти самые лозунги слышны из Украины. Только вместо Литва - "Монголия", "Орда" или "РФ" и "Путин".

После унии литовскую знать "адоптировали" в польские шляхетские роды и получили вольности. Но и города получили Магдебургское право, гарантировавшие свободы. И они расцвели.

Русское дворянство
Дворяне русских родов вполне могли управлять государством. Лев Сапеха был великим канцлерами Великого Княжества Литовского, Русского и Жемайтиского. "Сапеха" звучит по украински. Это было ещё до возникновении украинства, а языковые особенности были, ещё с племён. Ходкевичи, Тисшкевичи звучит более по беларускому, а Ильиничи уже по русски.

Со временем русские дворяне переходили в польскую шляхту. Говорили: "происхождение русское, нация польская".

У многих родов в гербах был изображен полумесяц с звездой Давида. Например у магнатов Острогских. У Корыбутов над полумесяцом и звездой давида возвышался крест.

Магнаты
В Республике появились магнаты, те же олигархи. Они были крупные землевладельцы, 200 - 300 на всю страну, а из них 40 - 50 обладали огромным политическим влиянием. Земля тогда была главным источником богатства. Их ещё называли кармазинами, по малиновой одежде (малиновые пиджаки.)

Больше магнаты были в Великом Княжестве Литовском. В Польше была движение "за экзекуцию прав", чтоб Король забрал земли у магнатов.

Замойские владели 1/4 сегодняшней Эстонии и ещё многими владениями. Огромными землями владели Радзивиллы. А самое большое их засилие была на территории Украины: Острогские, Вишневецкие, Збараские, Заславские. Впрочем, и теперь там засилие магнатов Коломойский, Фирташ, Ахметов, ну и Порошенко...

Называлась магнатерия, тот самый олигархат.

Радзивиллы
В их имениях в 1567-ом году насчитывалось 28 170 домохозяйств. Для войска ВКЛ выставили 939 всадников и 1586 пехотинцев.
На территории Беларуси им пренодлежали города: Геранёны, Давид-Городок, Клецк, Койданово, Копысь, Лахву, Мир, Несвиж, Чернавчицы, Щучин, в Литве: Кедайняй, Дубингяй, Биржай и множество деревень. После Олельковичей к Радзивиллам перешло Слуцкое княжество со Слуцком и Копылем.

На литовском Радивиллы, древнейший род по преданиям происходящий от литовских языческих жрецов. Основоположником стал принявший христианство Радивил. Что могло означать ради вилкам - родня волкам. Девиз: "Нам советует Бог".

На гербе королевская мантия. Тоже одна из привилегий:

Фамилии
Фамилии польской шляхты образовали с места происхождения. Дамброва - дубовый лес, Дамбровка - роща дубов. З Дамбровки или Дамбровски - с дубовой рощи. Позже из за престижа и другие слои предпочли перейти на такие фамилия.
На польском Кучински, по русски в конце добавляется дифтонг ий.

Золотая Вольность
Свобода по старопольски: король при вступлении в должность подписывал два документа: конституцию и предвыборные обещание сейму.
А золотая вольность предусматривала права, достоинства и свободы, возможность собратся и выбрать свою политику. Так же шляхта обладала на частичную духовную свободу от церковных клерикалов (свободу мнения).

Она не предусматривала особые права для миллиардеров и богачей, как в Украине и США. Вольность была внутри закона а не от закона.

Но они обладали правом на рокош - восстание.

Рокош
Это право шляхты на военное востание против короля. В оргинале так называлось всенародное собрание в Венгрии, а потом всеобщая соборность шляхты, не только лиш депутатов.
Мера эта черезвичайная. Но если король ведёт страну к погибели, то почему бы и нет?

Собрание, магнаты в малиновом

Парламенты всех уровней
Шляхта на местах собиралась в сеймиках, в которых приходили к определённому мнению и дальше избирали и инструировали двух послов, которых отправляли в Сейм.

Местные крестянские вопросы тоже решали сельским собранием, в которых были представлены крестянские старейшины, старости и т. д. В них и вершали суд.

Евреи и экономика
В отличии от западной Европы Ржечпосполита и ВКЛ была страной религиозного терпимства. И экономическая жизнь на территории Ржечпосполиты опеделялась связкой шляхти и еврев. Крупная знать владели мельницами. Их сдавали евреям. Тут как в современом капитализме с одной сторны владелец, инвестор и держатель акций, а с другой оперативное управление.
Аристократия обладала эксклюзивным правом продавать алкоголь. Но сами благородные магнаты конечно водку не гнали, не варили пиво и содержали кабаков. Эти права они сдавали евреям. Поместия по половину дохода получали от спиртного.

Некий антипольский генерал-губернатор Беларуси высказался, что "евреи спаивают русских". И лиш чтоб лишить польскую аристократию доходов.

Ну и в Ржечпосполите стало много евеев.

У библейского Ноя было 3 сыновья. Шем стал праотцом евреев. Яфет стал праотцом шляхты. А сын Хам, прокляты Ноем за грехи, праотцом крестян. В западно Европе же считалось что Хам стал праотцом африканцев и прочих "чёрных" народов.

Еврейская религия не была препятствием присоединение к шляхте. Но по некоторым законам переход в христианство вознаграждался нобилитацией. Но оно было редким явлением. Упоминается, в 18-ом веке некие последователи Якуба Франка присоединились некой местной шляхте еврейского происхождения.

Кроме "нобилитации" в польском была "конгратуляция" и куча похожих славяно-латинских образований. Разговаривать одновременно на польском и латыне считалось хорошим тоном.

Экономичский расцвет
После обьединение в Ржечпосполиту в стране был бурный экономический рост. На запад страна экспортировала продовольствие, лесоматериалы и т. д. Благодаря Магдебургскому Праву бурно росли города. В малозаселённые территории (Украины) господами привлекались поселенцы мазуры. Так же обмен технологиям и большее пространство торговли.

Панщина или барщина
Но с ростом экспорта всё больше и больше накладывали на крестян.
Сначало холопам предпологалось день в неделю работать на землевадельца. А потом увелтичивали доход удлиняя барщину. В итоге крестянам даже не хватало время на свои участки.

Польские крестяне старались эмигрировать в западные страны, а власти старались ин наоборот - укоренить. Издался законы, если крестянин 10 лет обрабатывает землю хозяина, он становится крепостным. Потом срок сократили на 1 год.

Тем не менее богатые крестяне имели право откупится от принудительных работ.

"Дорожную барщину" в Эстонии отменили лиш в 60-ые или 70-ые года (в ЭССР). По закону поместия обеспечивали стройматериалов а крестяне - транспорт и рабочую силу. Таким образом содержались дороги и мосты.

Герцогство Курляндсгое и Семигальское
Во владениях Ржечпосполиты входили Прусское и Курляндское герцогства, земли крестоносцев. Лифляндия (Ливония) развалилась, Курляндию присоединила ВКЛ. А через 8 лет установили кондоминиум Польши и Литвы.

Курляндское герцогство было васальским государством а не частю Республики, с ограниченной законом армией. Если в Лифляндии гос строй была теократия, а регионы управлялись епископамы и рыцарксим орденом крестоносцев. То последний ландмейстер ордена стал герцогом. А для крестян ввели самый передовой закон в мире - крепестное право.

Звучит не прогресивно. Но во времья создания Герцогства там городов почти не было. И столицой избрали герцогский замок в центре, Mittau, от die mitte - центр, нынче Елгава.

И герцогская династия Кетлеров была передовой, путешестваовала на запад и своих детей уила в передовые страны. По примеру Голландии создали торговый флот, открывали фаткории, где из болотной руды плавили железо. До этого там был только колхоз и военные.
Курляндия с 200 000 жителей на короткое время обзавелась двумя заморскими колониями: Тобаго и африканским речным островом. На карте указаны эти территории. В колонию отправлялись крестяне, за это им обещали дать свободу.

Эти герцоги похожи Петра 1 и постепенно сближались России. При отьезде Анны Романовы из Курляндии на Петербург, герцог другой династии - Бирон некоторое время фактически управлял Империей.

Остальной Лифляндией (Инфлантией), за отсчётом Эстляндии (север Эстонии) польская республика владела напрямую. Эта территория небыла передовой. Из Республики только издали указ, что к крестянам теперь надо будет относится не хуже как в Польше или Литве. Во время безвластие даже ремесленик имел право повесить крестянина.

Про Пруссию не изучал. Часть Пруссии входила в Польшу как регион, другая была васальским государством. Оно то в итоге участвовала в дележки Польши и стало той Германией.

У Пруссии было мало ресурсов войны но отлично подготовленная армия, по этому надо было сокрушить противников как можно быстрее - блицкриг.

В герб герцогов Кетлеров, Курляньдия и Семигалия так же соединены чтоб не одна часть небыла не выше или с правой стороны:

Сарматизм
В Польском Королевстве развилась идея похожая на современное евразийскость. Шляхта считала себья потомками сармат - древнего племени ираноязычных кочевников. И так они отделались от остального "простого" население. Они носила нарочито восточную одежду, носила изогнутые сабли. Использовалась черкесская броня. Но они то воевали с ближневосточными государствами и перенимали их приёмы войны.

Сарматизм сильно влиял на культуру, свои замки они специально строили упрощёнными, так как предпологалось, что так и следует сарматам. Был "сарматский портрет". Европейскую аристократию они называли носками, по западной одежде.

Возможно эта идеология помогала в одной стране удержать множество народов и религий, создав единый миф элит.

Сарматизм вёл польский историк Ян Длугош (1415-1480). Сарматы противопостовляли себя как западу так и тиранической Азии.

Миф сармат по прежднему жив. Помнится сериал "Сармат", где говорилось, "все мы тут сарматы". И украинцы утверждают, что они потомки сармат.

А южнее живут венгры. Хоть их знать ведёт родословню со степных кочевников с языком ханти и манси. Жители венгерского региона ясов в договорах обозночены как потомки алан, которые потомки сармат. В свою очеред осетины тоже потомки алан.

В литовском языке осталось слово "сармата". В Польше сарматский уже воспринимается несколько иронично. А в обще, это книжное.

Ян Собиеский
Коронный гетман а потом избранный сеймом полский король Ян 3 Собиеский в битве при Вене полностю разгромил турецкую и крымско-татарскую армию. После этого у Турции закончился "великолепный век", которого они показывают на ТВ.

В его честь названо созвездие, когда то Щит Собиеского, а теперь Созвездие Щита.

Казачий Гетманат
В так сказать Окраине, известной как Малопольский регион и Малороссия находилось безлюдное "Дикое Поле". Там возник "странный народ", некое подобие плавильного котла из специфичных личностей наподобии дикого запада. Русские, татары, шляхтичи, некоторые очень знатных родов, и даже шотландцы. Из этого котла выплавилось казчество и украинская нация.

В Запарожской Сечи в основном смешалась славянская и татарская культура. Казачество почти что славянские кочевники, с татарским оружием.

Украина, за исключением восточных регионов, часть Руси, которую ВКЛ по Люблинской Унии передала Польскому Королевству.

Полонизация и католизация
Стремительный успех Королевства Польского им ударил в голову. Вследствии чего государство начало проводить политику полонизации. Образование было на польском и постепенно на него переходила аристократия. Государственные тексты перестали издавать на западнорусским. Вместо него стали печатать на литовском.
Но Вилнюсь полонизировался и стал польским городом.

С распространением контрреформации и западного йезуитского ордена начали навязывать католичество и преследоватса другие религии (евреи стали неверными).

Ради примирение православия и католицизма создали общую государственную - греко-католическую или униатскую церквь.

Это пошатнуло основы государства.

Одна из причин отделение Украины и присоединении к России была религиозное. Российская империя давала больше прав простому народу, по присоединению к России украинцам отменили крепостное право. Правда ненадолго - Российская Империя в отличии от Республики не соблюдала подписанные документы, всё решало воля царя;)

Это дошло до того, что на сегодняшный день окончательно перессорились поляки и литовцы. Они едины только во внешней политике, точнее американской геополитике.

Конец
Стремительный успех ударил в голову и создал предпосылку для падение.

Шляхта как сословие задавила сословие горожан, отняв им всяких прав. С чего города перестали развиватся. За ненадобностю деградировало некогда хорошее вышее образование. Не развивалось и индустрия.

Одна часть - Польша, задавила другую - Литва, что не помогало общему.

Права на вето привело к невозможности каких либо прогрессивных преобразований. Кто то всегда будет недоволен. Даже созыв армии был затруднен.

Поляки считают, что Республика обогнала своё времья, но в позднее средневековье следовало перейти на абсолютизм. Когда решения принимаются королевским указом, и хотя часто и неверные но быстрие.

Правда причина и в исключительно сословной солидарности. Надавали бы крестянам долю вольности и достоинства шляхты, было меньше центростремительных тенденций.

В итоге только 100 после Яна Собиеского состоялся первый раздел Речи Посполиты. За ним последовал второй и третий, пока всё было поделено. И от некогда могущественной державы нечего не осталось.

Польский месианизм
Это философское течение развилось после падение Республики. Тогда польским народом стала не шляхта а все поляки. Создалась мысль, что польский народ обладает особыми чертами и опираясь на духовную силу несёт миссию для всего мира. Польша как Исус Хрестос. Расцвет этого пришёлся на период востания.

Речь Посполита должна была быть «оплотом христианства, убежищем свободы и житницей Европы». А польский народ, как потомки сармат, должен играть особую роль в истории мира.

По одной из версии польский массианизм развился из за тесного контакта с евреями. В владениях польской Короны возникло еврейское хасидское движения, там появлялись харизматические лидера, часто признаваемые месией. По другой, месианизм происходил от большой религиозности поляков.

В общем в Латвии тоже на каждые выборы появляются какой то новый спаситель. И народ в их верит. Да и у власти в Латвии в основном поляские и немецкие а не латышские или шведские фамилии.

Результат от политического месианизма скорее нешгатиный чем позитивный, в внешней политике одно зло.
Но с другой стороны, если не все эти спасители, опирающиесь на силу духа, наверное тут (и в Польше) был такой же режим воров как в Украине и Молдове, которые опираются на силу денег.
Только они имеют тенденцию начинать священные войны.

В Израиле тоже слышны такие идеи. Только там еще идеология, что все нам враги и желают зла (ну кроме аж святых США), что мешает любому сотрудничество.

В уже современной Польше была Ягеллонская Идея, создание мнультикультурной империи, которая будет идти на восток и там навязать свою волю. И с этим конкурируещая идея Пиастов, о национальном государстве, враждующем с немцами. В этом и проблема. (У поляков главная профессия историк.)

ВКЛ - Литва или Беларусь?
Белорусские историки Великое Кнажество Литовское называют не иначе как древней Беларусью. Что исторические личности родом из восточной части, из Беларуси. А на западе нечего небыло, не одного города.
Литовские историки им возражают, что тогда литовцы жили намного восточнее нинешней Литвы. Таутвилл, Вайшвилк, Гоштаут имена не славянские и сами себья считали литовцами.

Прадва где то по середине. То что в Беларуси балты переходили в славяне говорят и литовские учёные. Гос язык ВКЛ - западнорусский имел отчётливые черты беларусского языка. И первая столица - Новогрудок (Новгородик) была в Беларуси.

До возникновения ВКЛ был Полоцк. И ВКЛ создали по примеро того, чего они видели.

Какая бы ВКЛ небыло большой, прогрессивно - иклюзивной, благородной и важной, страшноватые устрои, описанные в "Пирамиде" похожи на сегодняшную Литву и Латвию. Чего население то бежит?

На юге Беларуси ещё жили славянское племяное обьединение - древляне, которые сражались с Киевом и варягами за господство на Руси. Но проиграли.

Итоги:
Star Wars Knights of Old Republic мне ассоциируется с Ржечпосполитой.
Нельзя в одной статье обьять всё. Но в истории Ржечпосполиты находится понимание многого, что происходит теперь. Украина, Прибалтика, Беларусь и Израиль. Культуры там перемешались, а региональные истории стали частю национальной идентичности некоторых стран.

Современная Польша не особо симпатичная страна с их то национализмом. На востоке много радикалов. И в отличии от шляхты не обладает самобытной культурой. Можно ли гордится тем, что у нас города как в Германии только хуже. В России же своя архитектура.
Любимый польский компонист Фредерик Шопен не вцепляет, в отличии от того же Чаикосвкого. Это какая то безликая Европа.
А Литва, по моему, маленький ужастик.

п.с.
Этот пост удар сабли по тирании, бесправию, культуру низов и фантазиями о национальной чистоте.

Шляхтичи – особая каста поляков, обосновывавшая свою уникальность не только статусностью, внешним видом или манерами, но и происхождением. Славянским корням в шляхетской родословной места не нашлось.

Другие славяне

События, происходящие в последнее время в Украине, возобновили оживленные дискуссии на тему межславянских взаимоотношений. Сегодня идеи панславизма, родившиеся в XVIII и окрепшие в XIXстолетии, как никогда поверглись девальвации. А ведь еще в середине XIX века чехи видели в объединении славян мощную политическую силу, способную противостоять германизму.

Чешская инициатива была поддержана Россией, однако Польша отнеслась к ней как минимум прохладно. Союз славян при доминирующей роли русского царя означал крах надежд на польское независимое государство. Свою роль в сопротивлении поляков идеям панславизма сыграла и религия: Католическая Польша традиционно выступала антагонистом православной Руси.

В Королевстве Польском, конечно, были свои славянофилы. С энтузиазмом идею славянского объединения воспринял князь Адам Чарторыйский, а декабрист Юлиан Любиньский и вовсе возглавил Общество объединенных славян - первую организацию, которая открыто провозглашала идеи панславизма.

Тем не менее, в части польской элиты всегда существовали идеи об особом статусе польского народа, что во многом мешало найти точки соприкосновения с соседями-славянами. Этнолог Станислав Хатунцев отмечал, что в ходе своего исторического бытия поляки во многом утратили многие ментальные свойства, компоненты духовного и материального уклада того старинного племени и приобрели вместо них черты психической организации, материальной и духовной культуры, типичные для кельто-романских и германских народов.

Польский историк Францишек Пекосинский, к примеру, выдвинул теорию о династическом происхождении польской шляхты, связывая это с выявленным им воспроизведением старых скандинавских рун в польских гербах, а также со скандинавскими выражениями, встречающимися в так называемых «заволанях». Однако в свое время и сами шляхтичи приложил руку, чтобы доказать уникальность своей родословной.

Мы сарматы

В XV – XVII столетиях, когда происходил завершающий этап формирования европейских народов, в Старом Свете набирает силу интерес к античной литературе. В древних книгах мыслители раннего Нового времени вели поиски истоков своих государств и наций. Романские страны видели свои корни в Римской империи, немцы – в древнегерманских племенах, на далеком Востоке нашли своих предков и поляки.

Одним из первых идею сарматизма выдвинул польский историк Ян Длугош (1415-1480). Он утверждал, что древними писателями и историками территория Польши называлась Европейской Сарматией, а поляки именовались «сараматами».

Позднее эта мысль была закреплена астрологом Мацеем Карпигой из Мехова (1457-1523) в его знаменитом трактате «О двух Сарматиях», выдержавшем в XVI веке 14 изданий. В своей работе автор обосновывал существенное отличие поляков, как потомков доблестных сарматов от московитов, произошедших от варварского племени скифов.

Следующие несколько столетий идея сарматизма была господствующей среди польской аристократии, превратившись из модного романтизированного увлечения в консервативный политический идеал – Шляхетскую Республику, где широкие демократические свободы доступны только для избранных.

Краеугольным камнем шляхетского сарматизма стала «золотая вольность», которая противопоставлялась как раболепной деспотичной Азии, так и буржуазной деловитой Европе. Впрочем, это не мешало шляхтичам сочетать в себе и восточную любовь к роскоши, и сугубо европейскую предприимчивость.

Отголоском идеологии сарматизма стал так называемый «польский мессианизм», развившийся в XVII-XVIII столетиях, согласно которому поляки в силу своего происхождения должны играть особую роль в судьбах мира, а Речь Посполитая должна стать «оплотом христианства, убежищем свободы и житницей Европы».

Подчеркивая уникальность

Сарматский миф всегда был важной идеологической базой для Польши, выступая в роли неофициальной национальной идеи. Польские историки сделали многое, чтобы укрепилось представление о том, что сарматские племена действительно проживали на территории Польши и заложили основы польской государственности.

Сарматское прошлое служило своего рода эталоном, по которому кроился образ идеального шляхтича. Он, как и его предок сармат – мужественный воин, беспощадный к врагам, но в то же время рыцарь, для которого честь и справедливость не пустой звук. Другая ипостась шляхтича – поляк-магнат, хранитель традиций патриархальной старины, гармонично вписывающийся в лоно сельской идиллии.

Важная особенность польского сарматизма – это культивирование рыцарского отношения к женщине, одной из составляющих которого был галантный обычай целования женской руки. Сторонники сарматской теории ссылались на то, что высокое положение женщины в обществе было несвойственно иным славянским народам. По мнению историков, на особый статус женщины в шляхетской культуре повлиял миф о сарматских амазонках.

Образ идеального шляхтича со временем прочно вошел в геном польской идентичности. «Бесстрашие, граничащее с почти безумием, когда человек идет на верную смерть в белом мундире, в гордо сдвинутой набекрень конфедератке, с розой в зубах, он знает, что он будет через минуту расстрелян, но он не позволяет себе ни на минуту выйти из этого образа идеального рыцаря-сармата, - это реалия польского национального характера вплоть до XX века», – пишет журналист Тамара Ляленкова.

Нельзя забывать и о другой стороне шляхетского мировоззрения – неуемном высокомерии, которым гоноровый шляхтич дистанцировал себя от литовцев, белорусов, украинцев, русских и даже значительной части поляков, проживавших на территории Речи Посполитой. В терминологическом смысле это выглядело как противопоставление сарматской элиты крестьянскому «быдлу» (Bydło – рабочий скот), с которым ассоциировалось, в том числе, и славянство.

Мало общего

Сарматизм и сегодня существует в польской культуре, правда, являясь скорее формой иронической самоидентификации. Иногда это слово употребляют, чтобы подчеркнуть уникальность польского характера, любые отличия от соседей-славян.

В наши дни разногласия внутри славянской семьи очевидны, и на то есть множество причин социально-политического и культурного характера. Одна из них ведет свой отсчет примерно с VI века нашей эры – именно тогда, по мнению исследователей, начал выходить из употребления общий для всех славян праславянский язык. Как выразился один из мыслителей, «славяне использовали национальные языки, скорее, для разделения, чем для объединения».

Однако различия между славянами объясняются не только посредством истории или языка. Польский антрополог и биоархеолог Януш Пионтек пишет, что с биологической точки зрения к славянам можно отнести разные группы, которые изначально населяли Южную, Центральную и Восточную Европу, и они заметно отличаются друг от друга.

«Славян с поляками связывает многое. Поляков со славянами - ничего. Им неуютно в своем славянстве, неуютно осознавать, что они из той же самой семьи, что украинцы и русские. То, что мы оказались славянами - это случайность», - констатирует польский писатель Мариуш Щигел.

События Второй мировой войны, последствия развала СССР во многом отдалили поляков не только от всего советского, но и в какой-то степени, от того, что является основой славянской идентичности. Тенденция последних десятилетий, когда ситуация заставляет граждан Польши искать работу и лучшие условия существования на Западе, приводит к тому, что поляки стали чувствовать больше общего с жителями Великобритании и Германии, чем с белорусами или украинцами.

Журналист Кшиштоф Василевский в статье «Славяне против славян» постсоветский период в истории Польши называет годами трансформации, когда поляки «любой ценой старались стать похожими на Запад, отмежевываясь от всего, что носило отпечаток Востока».

Вполне закономерно, что польские историки выискивают теории общих корней с кем угодно – с германцами, скандинавами, сарматами, с брезгливостью относясь к словам автора древнейшей польской хроники Галла Анонима: «Польша - часть славянского мира».

А понеже шляхетство в государствах почитается
за природное войско, которых должность от самаго
возраста до старости государю и государству, не щадя
здравия и живота своего, служить
В. Н. Татищев. Разговор дву приятелей о пользе науки и училищах (1733)

1) Существующая этимология

А) Викисловарь

Корень: -шляхт-; окончание: -а. Значение: привилегированное сословие в Королевстве Польском, Великом княжестве Литовском и, после Люблинской унии 1569 года, в Речи Посполитой, а также некоторых других государствах; в Чехии (;lechta, Словакии (Slachta), Польше, Белоруссии, Литве (Slekta) - дворянство вообще. Этимология – нет.

Б) Википедия (польск.), szlachta (перевод Гугл)

В семнадцатом веке в Польше от немецкого слова wywodzono Schlachten (битва). … Наличие юридических привилегий, таких как право на ношение оружия, право на владение землей и неприкосновенность собственности, право занимать должности или права голоса, зависит от законов страны и привилегии дворянина.

В) Википедия (польск.), Szlachta (перевод Гугл)

* Термин шляхта происходит от Старого Высокого немецкого слова slahta (современный немецкий Geschlecht), что означает "(благородный) семьи", так же как и многие другие польские слова, имеющие отношение к дворянству происходят от немецких слов - например, польская "Rycerz" (рыцарь, родственно немецкого Ritter) и "трава" польский (герб, от немецкого Эрбе, наследие).

* Поляки 17-го века предполагали, что "шляхта" пришел из немецкого "schlachten" (на убой или зарезать); также наводит на мысль является немецкий "Schlacht" (бой). Ранние польские историки думали, что термин, возможно, происходит от имени легендарного прото-польского руководителя, Леха, упоминается в польских и чешских произведений.

* "Шляхта" становится правильным термином для польской знати, начиная примерно с 15 века.

* Сильные культурные связи с польской знати во главе, что в 16-м веке новый термин, чтобы назвать литовского дворянства появилось slekta-a прямое заимствование из польского шляхты. С точки зрения исторической правды литовцев также должны использовать этот термин, slekta (шляхты), чтобы назвать собственное благородство, но литовские лингвисты запретили использование этого польского заимствование. Этот отказ от использования слова шляхты (на литовском языке текста slekta) усложняет все именование.

Г) Этимологический словарь Макса Фасмера

I Шляхта, укр., блр. шляхта, др.-русск. шляхта "мелкое дворянство" (грам. 1563 г.; см. Срезн. III, 1597). Через польск. szlachta (с ХV в.; см. Брюкнер 550) из ср.-в.-н. slahte "род, происхождение, порода, вид"; см. Мi. ЕW 341; Брюкнер, там же; Корбут 371; Преобр., Труды I, 101. Точно так же производные: шляхетность "благородство", в эпоху Петра I (см. Смирнов 331), из польск. szlachetnosc – то же; шляхетский (Репнин, 1704 г., Христиани 17) – из польск. szlachecki – то же; шляхетство "дворянство, шляхта" (Гоголь) – из польск. szlachectwo – то же.

II шляхта "плотничий топор", шляхтить, шляхтовать "отесывать шляхтой". Заимств. из нж.-нем. slichten "строгать" (Сасс, Sрrасhе d. ndd. Zimmerm. 7), ср. также выше, шлинтик, шлифтик.

2) Национальный корпус русского языка

* Пророчество из Кракова о гибели Польши (1558–1665 гг.): «Шляхта достольная с мужиками сверстана, и чести и достоинства упразднены будут».

* Записная книга Полоцкого похода (1562-1563): «А которые дети боярские и молотчие шляхта и посадцкие люди останутца жити на посаде в остроге за Полотою, и у тех бы людей ни в котором дворе ни у какова человека ни саадока, ни сабли, ни меча, никакого ратного оружия не было».

* В. Н. Татищев. Разговор дву приятелей о пользе науки и училищах (1733): «Но сии были двоякие, одни должны были наследственно в войне пребывать и для того инде всадники, или конница, у нас же дворяне, яко придворные воины, у поляков шляхта от шляха, или пути, имянованы, зане всегда в походы должны быть готов».

* Д. И. Иловайский. Начало Руси (1876): «Точно так же народное имя Ляхи или Лехи встречается у Славян и в сословном значении; в этом значении оно сохранилось потом в слове шляхта».

3) Исторические источники

А) Галл Аноним. Хроника и деяния князей или правителей польских (около 1113 г.)
http://www.vostlit.info/Texts/rus9/Gall/frametext1.htm

«8. О великолепии и могуществе Болеслава Храброго

Деяния Болеслава более велики и многочисленны, чем могли бы мы их описать или рассказать о них безыскусной речью. В самом деле, какой знаток арифметики мог бы точно сосчитать железные ряды его воинов или описать его бесчисленные победы и триумфы? Ведь в Познани он имел 1300 рыцарей с 4 тыс. щитников, в Гнезно - 1500 рыцарей и 5 тыс. щитников, в городе Влоцлавке 67 - 800 рыцарей и 2 тыс. щитников, в Гдече 68 - 300 рыцарей и 2 тыс. щитников; все они во времена Болеслава Великого были очень храбрыми и искусными в битвах воинами».

Б) Восточная литература; http://www.vostlit.info/Texts/rus10/Meier/framevved1.htm

«Б. Даже по своему внешнему облику, по одежде, они (евреи) почти не отличались от польских шляхтичей. Кардинал Коммендони, посетивший Украину во второй половине XVI в., отмечал, что евреи, владеющие землями, в нарушение постановлений церковных соборов, не носят на своей одежде никаких знаков, отличающих их от христиан и даже носят саблю - признак принадлежности к шляхте.

В) Кошицкий привелей 1374 г.; http://law.edu.ru/article/article.asp?articleID=1182888

Король Людовик Венгерский (1326-1382) после смерти Казимира Великого в 1370 г. беспрепятственно (наследовал) получил корону Польши; постоянно проживал в Венгрии и жизнью Польши интересовался мало. Тем не менее, с целью закрепления Польши за династией, привлёк на свою сторону наиболее многочисленное в дворянском сословии рыцарство (шляхту), издал в 1374 году Кошицкий привелей, в котором закрепил права можновладцев (крупный феодал, барон) и рыцарства (шляхты). Это был первый нормативный акт королевской власти, охватывающий всю массу шляхты.

Рыцарство-шляхта освобождалась: от всех налогов и повинностей (только два гроша с поля в знак подчинения королевской власти), обязанности строить и ремонтировать замки, мосты и города, содержать королевский двор на своих территориях; должности занимали только поляки. За шляхтой оставалась обязанности военной службы в случае нападения врагов или походов в другое государство; за сражения шляхта получала жалование солдат, убытки компенсировались казной. «Кошицкий привелей» превратил служивое дворянство, зависящее от короля, в политическую и военную силу, с которой вынуждены были считаться королевская власть и магнаты (можновладцы); далее во времени привилегии шляхты расширялись.

4) Обобщение и вывод

* Этимология термина «шляхта» не определена. Одни исследователи выводят термин из немецкого языка (битва, сражение, зарезать, род, благородный), другие от легендарного прародителя Леха (Ляха) или «шляха» (дорога). Польские историки не определились в этимологии и даты появления термина (ок. XV века).

* В европейских странах формирование служилого дворянства происходило примерно одинаково. В родоплеменном обществе создавались группы профессиональных воинов, которые защищали соплеменников в случае нападения, несли сторожевую службу и охраняли знать, за что получали определенное содержание от племени. В период выделения королей (князей) группы воинов концентрировались вокруг королевского (княжеского) двора, защищали власть, участвовали в сборе дани, судопроизводстве и администрации, совершали походы с целью расширения территории и захвата имущества и рабов. Со временем сформировался социальный слой населения (примерно 6-10%) - воинское сословие, добывающий средства к существованию за счет военной деятельности, он получил наименование – рыцарство, служивое дворянства, дети боярские, а в ряде стран – шляхта. Основная функция – военная служба, сословие содержалось за счет земельных пожалований получаемых от власти и грабежа завоёванных территорий.
Внешние признаки шляхтича – обязательное ношение холодного оружия (сабли).
* См.
В средневековье всё население было вооружено, таковы были условия существования. Крестьяне и горожане вооружались длинными ножами (разрешалась длина до 60 см.), топорами и использовали другие рабочие инструменты для защиты от зверя или человека. Знать – мечами и саблями (длина 110-117 см.), собственно ОРУЖИЕМ, имеющим одно назначение – убийство человека.

Таким образом, на основании письменных источников, мы можем выделить для средневекового периода одно характерное (внешнее) отличие дворянина (шляхтича) от простолюдина – шляхтич всегда носил саблю (так, по крайней мере, изображают шляхту в искусстве). Постоянное ношение холодного оружия (сабли) – отличительная черта шляхтича (дворянина), свободного и независимого человека.

Термин появился на иудеохристианской территории, в средние века здесь также проживало крупные еврейские диаспоры (Польша, Литва). Целесообразно рассмотреть слово в связи с библейской терминологией и образами.

5) Терминология иврита и библейский образ

Приведем термин в форму близкую к грамматике иврита и выделим корни – SZLACHTA = SZLACH+TA. У нас сразу же выявляются два термина иврита характеризующие деятельность воинского сословия, «шляхты» - меч + устанавливать границу; т.е. шляхта оружием устанавливает границы (государства).

А) Терминология

ШЛЯХ+ТА = SZLACHTA = SZLACH+TA = ивр. ШЕЛАХ оружие (меч, копьё) + ТАА предназначать, назначать предел, устанавливать границу; т.е. оружием устанавливать границу.
Главная функция военного сословия в средневековое время, когда границы государств были не стабильны.

* См. стронг иврита 7973, ШЕЛАХ

http://www.greeklatin.narod.ru/hebdict/img/_491.htm

* См. стронг иврита 8376, ТАА

* См. Еврейский и халдейский этимологический словарь к книгам Ветхого Завета, Вильно, 1878 г.
http://www.greeklatin.narod.ru/hebdict/img/_510.htm

Б) Библейский образ

* 2 Паралипоменон 23:7: «И пусть левиты окружат царя со всех сторон, всякий с оружием своим в руке своей, и кто будет входить в храм, да будет умерщвлен. И будьте вы при царе, когда он будет входить и выходить»… 2 Паралипоменон 23:10: «и поставил весь народ, каждого с оружием (ШЕЛАХ) его в руке его, от правой стороны храма до левой стороны храма, у жертвенника и у дома, вокруг царя».

* Неемия 4:17, 18: «Строившие стену и носившие тяжести, которые налагали на них, одною рукою производили работу, а другою держали копье (ШЕЛАХ). Каждый из строивших препоясан был мечом по чреслам своим, и так они строили. Возле меня находился трубач».

* Иов 33:18: «(Бог говорит однажды) … чтобы отвести душу его от пропасти и жизнь его от поражения мечом (ШЕЛАХ).

* Числа 34:7: «к северу же будет у вас граница: от великого моря проведите (ТАА предназначать, назначать предел) ее к горе Ор».

Таким образом, используя библейскую терминологию и образы, мы выявили содержание не понятого этимологами термина «шлях+та». В нём заложен смысл (принцип) существования польско-литовского военного сословия – мечем установить (расширить) границы. Речь Посполитая в XVI веке занимала территорию от Балтийского моря и до границ Дикой степи (Украина), от Смоленска и до границ Священной Римской империи германской нации.

В литературе, которая касается истории Польши, так или иначе встречается слово «шляхта». Большинство современных людей не имеют представления о том, что это такое, но для поляков сословие шляхтичей уже много веков неотъемлемый элемент национальной гордости.

Большая советская энциклопедия в третьем томе дает такое определение слову «шляхта» (пол. szlachta, от древненем. slata — порода, происхождение, род) — в ряде стран Восточной Европы название главной части господствующего феодального класса, дворянские роды интеллектуалов, принадлежавшие к элите общества..

В польском обществе выше шляхты стояли только особы королевской крови. Шляхта в истории Польши — благородный класс, сами рыцари или их потомки. Номинально на момент появления шляхта представляла собой низший класс светских землевладельцев — рыцарей. Скоро данное сословие стало играть важную роль в польском обществе и государстве.

История становления шляхты

В начале второго тысячелетия в Польше появилось новое правило назначения рыцарей, которое изначально не было закреплено письменными документами. Рыцари должны были происходить из определенного клана, который бы принял их в свои ряды. Формирование кланов происходило на основе объединения вокруг могущественных родов, которые имели обширные территориальные владения или большую власть в стране. Большая часть таких кланов принимала в свой состав польскоговорящее население; иностранные рыцари, которые алкали присоединиться к знатному роду и таким образом обеспечить себе высокое положение в обществе, происходили в основном из германских земель и попали на территории Польши вследствие экспансии. Первоначально шляхта не оказывала особенного влияния на политическую жизнь страны и не была очень многочисленной, но с течением времени она преобразовалась в могущественную прослойку граждан, а к XVI веку Польша имела наибольшее количество привилегированных граждан, чем любая другая европейская страна. Шляхетских родов насчитывалось около 25 тысяч, что в целом составляло 6,7% от общей численности населения страны.

Польская шляхта не была однородной по своему составу, она делилась на три неравнозначные ветви: магнаты-шляхтичи, средние шляхтичи и мелкая шляхта. Среди магнатов было восемь-десять семей, которые владели важнейшими стратегическими территориями в государстве и занимали высокие посты в государственном управлении. Среди таких родов можно выделить Потоцких и Радзивиллов. Кроме непосредственного влияния через сенаторские посты и финансовые рычаги на политику государства, они имели еще и свои армии, что позволяло им фактически чувствовать себя безнаказанными, что бы они ни делали.
Каждому роду из тех, которые относились к средней шляхте, принадлежало от одного до шести семейных земельных наделов. Они не были настолько богаты, как магнаты, но тем не менее, из этой ветви выходила основная масса канцелярских чиновников и прочих мелких управленцев в государственном аппарате. Средняя шляхта составляла приблизительно 10% от всего шляхетского сословия.

Мелкая шляхта не имела значительных земельных уделов. Их владения порой составляли просто часть земельного участка. В эту категорию, низшую среди шляхты, часто попадали обанкротившиеся известные роды. Основная причина, по которой все эти люди, составлявшие около 70% шляхты, могли пользоваться всеми шляхетскими привилегиями, состояла в знатности их происхождения и хорошем генеалогическом древе. Но после того, как Речь Посполитая была разделена между Австрийским государством, Русским и Пруссией, шляхта была обязана доказать документально свое благородное происхождение. Однако никаких письменных подтверждений у большинства представителей мелкой шляхты не имелось, и они были записаны в список сословий, облагаемых податями, потеряв при этом, разумеется, свое привилегированное положение.

Систематическое упрочение положения шляхты: привилегии

В течение долгого времени шляхта боролась за увеличение своих прав, в чем ее с удовольствием поддерживали короли Польши, пытаясь, расширив привилегии среднего шляхетского сословия, уменьшить власть магнатов, которые фактически захватила в свои руки всю власть в государстве. Базисом, на котором строилось могущество шляхты, были королевские привилегии и уставы (статуты).
В 1374 году правителем Людовиком Анжуйским был дарован шляхте Кошицкий привилей. Согласно его тексту, при несении воинской службы шляхтичи освобождались от оплаты всех налогов, кроме поземельного, установленного в минимальных пределах. Также шляхте были дарованы государственные должности в качестве исключительного права, то есть, любой законнорожденный шляхтич по праву мог занимать место в правительстве, притом не по причине своих личных заслуг, а только по праву рождения.

В 1433 году Ягеллоном было даровано право личной неприкосновенности каждого шляхтича. За убийство назначалась смертная казнь либо штраф, в десятки раз превышавший штраф за убийство человека из любого другого сословия. Цереквицкие привилеи, которые обрели окончательное утверждение Нешавского статута в 1454 году, даровали шляхте право изменять законодательную базу страны и влиять на создание и утверждение тех или иных законов через шляхетские сеймы.
Ян Ольбрахт в 1496 году провозгласил Петрковский привилей, который полностью монополизировал земельные владения для шляхты. Кроме того, окончательно было введено и закрепощение крестьян. По этому привилею шляхетское сословие освобождалось также от оплаты налога на товары, ввозимые из-за границы. Фактически, это открыло пути для монополизации торговли иностранными товарами на территории Польши.
1573 год ознаменовался одним из самых важных расширений шляхетских прав: Валуа разрешил им принимать участие в королевских выборах. Таким образом, политический режим Польши приобрел вид шляхетской республики.

На протяжении всей истории Польши шляхта играла роль не только колоссального политического триггера, но и триггера культурного, поскольку все новые веяния проникали в страну именно через интеллектуальную элиту, коей в Польше являлась шляхта.

Отпадение Малороссии от Польши. Том 1 [вычитано, современная орфография] Кулиш Пантелеймон Александрович

Глава II. Польские мещане и польская шляхта. - Земледелие и городская промышленность. - Польско-русские крестьяне. - Столкновение европейского хозяйства с азиатским. - Малорусские крестьяне в новых колониях. - Соперничества между мещанами и шляхтою. - Колонизация малорусских пустынь. - Украинные гор

Глава II.

Польские мещане и польская шляхта. - Земледелие и городская промышленность. - Польско-русские крестьяне. - Столкновение европейского хозяйства с азиатским. - Малорусские крестьяне в новых колониях. - Соперничества между мещанами и шляхтою. - Колонизация малорусских пустынь. - Украинные города. - Зарождение казачества. - Вражда казаков к мещанам и к панскому правительству. - Мысль об уничтожении казачества.

В то время, когда иезуиты трудились над созданием единой веры и единой национальности в составе польского дворянства, это дворянство обратило свою хозяйственную деятельность на извлечение доходов из роскошных пустынь малорусского края, не тронутых плугом со времен татарского лихолетья.

Экономическая сторона польско-русской истории сама по себе интересна. В связи с событиями, к которым привела польских и наших малорусских панов хозяйственная деятельность, интерес её делается трагическим.

Коренная или старая Польша делилась весьма выразительно на городскую и сельскую. Городская принадлежала почти исключительно выходцам из других, более цивилизованных или более беспокойных стран. Сельская составляла почти исключительную собственность туземцев. По наследственным рыцарским понятиям, для шляхтича было унизительно заниматься мещанскими промыслами и торговлею. Только война да земледелие были ему приличны. С другой стороны, польский мужик был так прост и патриархален, что в городском быту не мог выдерживать соперничества с пришельцами. Остальное состояние обоих этих сословий, сравнительно с обитателями европейского Запада и Юга, соединяло нравственные и вещественные силы их в нераздельную, вольную и невольную предприимчивость. Пан, в качестве землевладельца, должен был увеличивать рабочие средства мужика. Мужик в качестве зверолова и номада, интересовался привольем и обширностью панских угодий. Свидетельством взаимного согласия этих двух состояний, или естественного сродства их до времен Ягайла, служит нам необыкновенно густое население Краковской, Сендомирской, Мазовецкой, Великопольской и Малопольской земель, почти не увеличивших количества своих сил с XII и XIII столетий до XVIII-го.

Это согласие, имевшее, конечно, свои печальные исключения, начало нарушаться разными обстоятельствами, вытекавшими из той личной свободы, которой искони домогались, которою всего больше дорожила и гордилась польская шляхта. Оттягав у своих государей существенную часть древнего княжеского права (jus ducale), но не развив общественности в соответственной степени, сарматские землевладельцы не умели водворить мир и порядок в своем привилегированном сословии, делали взаимные захваты земли, полевых урожаев и всякого иного имущества, а съезжаясь на свои сеймы, или веча, превращали их в такие побоища, какими отличалось вечевое время наших удельных князей и их дружинников. Отсюда у «низшей шляхты», или мелких дворян, возник обычай «отдавать себя под панский щит», то есть собираться вокруг воинственного землевладельца и общими силами домогаться боевого правосудия, а у людей побогаче или позавзятее - выставлять свой щитовой герб, называвшийся проклямою , иначе зазывом , и обязывавший всех родных и всех принявших тот же герб в знак союза, или «клейнотничества», являться на клич своего предводителя. Обычай этот имел то практическое значение, что воинственные и предприимчивые шляхтичи, с помощью своих вассалов, увеличивали наследственные имения свои или фактическим захватом, или перевесом вооруженной силы на судебном вече. Наконец, и безо всяких неправд, люди с характером гордым должны были заботиться о крупности своего землевладения и увеличении доходов своих для того, чтобы не сделаться игралищем загребистого соседа. Имения и доходы увеличивались, как исходатайствованием у короля пожалований и особых привилегий, так и покупкою земли у мелких владельцев, которые предпочитали продать свои ланы и леса одному шляхетному «дуке», нежели видеть их присвоенными другим.

Так, в отдаленные времена, было положено начало польскому можновладству , или вельможеству, которое, в видах сохранения между панами политического равновесия, образовало в Польше несколько десятков удельных княжеств, под названием панских добр, ключей, волостей, и поделило шляхту на несколько вассалствующих партий. По свидетельству Длугоша, уже в XII веке было в Польше семьдесят таких панских домов, которые «поднимали щит» от собственного имени и, пренебрегая, в сознании силы своей, именем шляхтичей, называли себя панами.

Перевес на ту или другую сторону боевой силы и достатков борющихся землевладельцев побуждал крестьян перебегать к тому пану, у которого было им побезопаснее и попривольнее. Так как было бы напрасно требовать от соседей, чтоб они не принимали к себе перебежчиков, то шляхта уже в конце XIV столетия пришла к необходимости налечь законодательными правами своими на крестьян, и добилась того, что вольным до тех пор кметям было запрещено переходить с места на место. В польских займищах происходило таким образом нечто подобное верхнему и нижнему течению воздуха. Требования жизни и быта велели крупным землевладельцам расширять свои имущества на счет мелких, и те же требования побуждали крестьян из имений мелких стремиться туда, где было попривольнее.

Подобное же движение происходило в Польше и относительно соседних племен.

Смешанное население Немецкой Империи, томимое феодальными смутами и сознававшее превосходство в промыслах над отсталым поляком, постоянно выселялось в полудикую Сарматию, как в старину сравнительно тихую и обещавшую больше прибыли. Здесь, как и в дотатарской Малороссии, хлопотали издавна о заселении городов немецкими выходцами, и представляли немцам (как называли и немецких славян) сохранять законы и обычаи родного их края. Но сельское население смотрело на пришельцев, как на людей нечестивых. В праздничные дни немцы устраивали у церквей торги с кабаками, музыкой, песнями, которые нарушали чин богослужения и отвлекали молодежь от молитвы. При этом ремесленные цехи, всегда враждебные друг другу, заводили обыкновенно драки, в которые вмешивали и подпоенных мужиков. Если же после драк запивали мировую, то общее согласие цехов было еще вреднее для сельских жителей, чем их раздоры. Пользуясь коммерческой организацией своею, мещанские цехи устанавливали произвольные цены привозимым на рынки товарам. Напрасно местные воеводы и старосты публиковали собственный тариф; оборона от немецких торгашей была не по силам для отсталых в культурном пройдошестве поселян.

Чувство отвращения сельской Польши к городской увеличивало еще распущенность семейного и общественного быта, не виданная ни в панских домах, ни в селах. Было известно, что немцы, независимо от церковных браков, заключали новые браки посредством обливанья, то есть попойки, и что этим способом держали по нескольку жен. Было также известно, что городские цехи, называвшиеся братствами, собирались в свои частные заседания не для разбора дел, а для безобразного бражничанья, которое называлось Вruderbier. При этом, как и во время ремесленных работ, немцы одевались в такие короткие и странные одежды, что даже смотреть на них считалось непристойностью. Празднуемый же немцами понедельник отличался крайним буйством и распутством, точно языческая вакханалия.

Все это было возмутительно уже само по себе, как для помещиков, так и для степенных крестьян. Но города, наполненные и организованные немцами, досаждали полякам еще больше тем, что заманивали к себе на заработки сельскую молодежь обоих полов, которая, заразившись привычками разгульной жизни, норовила оставить сельский быт навсегда. Каждый дурной член сельского общества, совершая свои проказы, имел в виду укрывательство среди мещан, под их одеждой, делавшей беглеца неузнаваемым. А хотя бы перебежчик и был узнан в городе, то польские немцы имели обычай не выдавать пришельца; в случае же крайности, спроваживали его в другой город и даже за границу. По мере того, как заграничные города извергали из себя все им ненужное, тягостное или вредное в сельскую Славянщину (ибо не лучшие, а можно сказать, одни худшие немцы переселялись в Польшу), они из сельской Славянщины привлекали молодых людей, поставленных в необходимость работать им за кусок хлеба, то в виде бесприютных бродяг, то в виде ремесленных учеников. Кроме того, перед началом каждой жатвы, заграничные немцы, чрез посредство польских граждан, вербовали в Польше сельских работников, и подрывали таким образом сельское хозяйство польское.

Убыль рабочей силы от соседства полунемецких городов и от вербовки крестьян для заграничных заработков заставляла землевладельцев принимать противодейственные меры. На шляхетских съездах выработался наконец закон, дозволявший отлучаться в города и за границу только тем членам крестьянских семейств, которые составляли в них как бы излишек. Положение сельского мужика затруднялось, но затруднялось в соразмерности с тем, как нарушал он обязательства своего подданства, первоначально добровольного. За невозможностью в том веке принять меры более человечные, одно зло нейтрализовалось другим. Оба, соединенные нуждой, сословия искали выхода из местных обстоятельств, и каждое находило его в том, что зависело от него.

Недовольный паном мужик бежал к его соседу, или в городские цехи. Обманутый мужиком пан ограждал свое хозяйство строгими мерами закона.

Когда экономические дела находились в таком натянутом положении, оба хозяйственные класса, эти, можно сказать, две руки одного и того же промышленного тела, напали на такой из него выход, который обещал им восстановление согласия, нарушенного соблазнами грубой свободы. Этим выходом было заселение малорусских пустынь, открывшихся перед нами после соединения Литвы с Польшею, или гражданской унии, совершившейся в Люблине 1569 года. Но здесь и паны и их подданные встречали новые препятствия к экономическому благоденствию.

Землевладельцам Польской короны в её соединении с Великим Княжеством Литовским открылся простор для сбыта сельских произведений в порте Балтийского моря и для устройства землевладельческих хозяйств на обширных пространствах, бывших до тех пор ареною пограничных наездов и сшибок с литовскою Русью. В бедственную для Польши эпоху, когда Литва была еще свирепой язычницей, поляки, содействуя распространению христианства и желая развить силы хищных соседей, уступили свое балтийское поморье тевтонским рыцарям, как воинам Св. Креста.

Тевтоны, или Крыжаки, отплатили за это полякам войнами, заставившими их искать союза с той же, уже полуправославною Литвою. Результатом соединения двух племен в одно государство было подчинение Крыжаков польскому владычеству и открытие свободного доступа водою в Балтийское море. Это море, почти не нужное Польше во времена оны, теперь, с развитием её экономического быта, вернулось к ней, словно доходное имение после убогих в своем невежестве предков. Панские добра, облегченные от общественных тягостей привилегиями, стали приносить неслыханные до тех пор доходы. Громадные состояния вырастали при одних и тех же рабочих силах, а избыток денежных средств дал новое движение экономической предприимчивости.

Тогда-то пригодились польским панам нетронутые плугом пустыни соседней Литвы, вернее сказать - Литовской Руси, сделавшейся Русью Польскою.

Но не вдруг оправдались надежды польских экономистов. Турки давно уже грозили Европе завоеванием, и это требовало от неё чрезвычайных усилий самосохранения.

Как передовой пост европейской культуры, Польша больше других стран подвергалась опасности. Уже сын Ягайла, Владислав III, пал в бою с Алуратом II под Варною (1444).

При его преемнике, Казимире IV, подвластные турецкому султану крымцы уничтожили на Черном море принадлежавший Польше, чрез посредство литовской Руси, порт Кочубей (ныне Одесса), который, во времена существования Византийской империи, снабжал Царьград и греческие острова подольскою пшеницею. Литворусские займища в устьях Днепра и Днестра сделались турко-татарскими. В 1482 году хан Менгли-Гирей сжег и заполонил пограничный польско-литовский город, столицу дотатарской Руси, Киев. Через десять лет отстроен крымцами, по распоряжению турок, Очаков, стоящий на польско-русской земле, а потом и Тегиль (в старину, как и ныне, Бендеры), которую литовские государи, в спорах с ханами, называли своею отчиною. Черноморская торговля русским и польским хлебом уступила место татарской торговле русскими и польскими пленниками. Напрасно король Ян Альберт пытался отнять у турок Волошину или Молдавию, которая, будучи ленным владением Польской Короны, закрывала Подолию и Червонную Русь, «как щитом». Войско его, заведенное предательски в так называемые Буковины (непроходимые леса горной Молдавии), было побито до остатка (1498), и открыло туркам, татарам и переменчивым волохам дорогу в Подолию, откуда пожары и полон разлились до самого Львова. Только чрезвычайно морозная зима того года, истребившая десятки тысяч наездников, спасла Польшу от азиатского завоевания.

При таких обстоятельствах подвигаться с хозяйственными займищами к востоку было делом не одного экономического рассчета, но и рыцарского геройства. В конце XV и начале XVI столетия татар видали не только на правой, но и на левой стороне Вислы, у Сендомира и Опатова. Небезопасен был от них даже Пацапов, и в самом Кракове не раз бывал переполох от их близости; а в 1578 году Орда окружила было свадебную компанию князя Василия, праздновавшего брак старшей дочери своей с Радивилом Перуном.

В эти времена борьбы с азиатцами за безопасность панского плуга, экономический быт польско-русской республики, называемой Речью Посполитою Польскою, представлял замечательное противоречие между юридическим гнетом чернорабочего, пахарского класса крестьян и фактическим согласием его с органами законодательной власти, землевладельцами. Мы читаем в сеймовых постановлениях драконовские законы о панских подданных, а под теми же годами находим постановления об учреждении новых поветов и новых воеводств в украинной Польше, «по причине сгущения рыцарской людности» на всем пространстве от Карпат до Нарева и от Днестра до Случи. Рыцарская людность, то-есть шляхетчина, на пограничье, выставленная против азиатских добычников, шла не одна: ее сопровождали те самые кмети, крестьяне, или подданные, против которых на шляхетских съездах придумывались все более и более стеснительные меры.

Это движение происходило в силу давления можновладцев на мелкопоместную шляхту, которая, вместе с своими подданными, приходила в упадок по мере того, как землевладельцы крупные, путем получаемых от короля привилегий, захвата и подкупа, увеличивали имущества свои. Обеднелые, или теснимые шляхтичи, вместо того, чтобы делаться слугами и вассалами собратий своих, хотели в новых займищах, в дешевых приобретениях и на заслуженных у короля, или у магната, пустопорожных местах, доказать справедливость гордой пословицы: «Шляхтич в огороде равен воеводе».

Составляя аванпосты польско-русской колонизации пустынь от Вислы к Днепру, они вели с собой крестьян, лишенных всякой свободы и даже собственности по букве панского законодательства, но вели не насильственно. Эти крестьяне были частью беглецы из соседних имений, рассчитывавшие на пустынность пограничного края, недоступную для сыщиков, но частью и такие подданные, которые смотрели на побеги сельской молодежи и сельских негодяев глазами своего пана. В обоих случаях сближение их с землевладельцем было не только естественное, но и необходимое.

Праздность в новозанятых пустынях показывалась голодом, а недостаток повиновения набегами крымцев, ногайцев и самих волохов, которые с подчинением азиатскому господству сделались для полякоруссов такими же хищниками, как и татары.

Пограничный землевладелец был глава хозяйственной ассоциации и вместе с тем - предводитель боевой дружины. По существу факта, он был не столько дедич новозаселенного займища, сколько его завоеватель. Посредством выселения шляхты в украинные земли, к старому, или сравнительно старому, краю прирастал новый, основанный на том же начале шляхетской вольности, но без её произвольных и вынужденных обстоятельствами злоупотреблений, - край, обещавший быть настолько лучше старого, насколько колонии всегда бывают лучше метрополий своих. Но турки, стремясь занять славянскую почву Европы, в авангарде своего движения к западу посылали беспощадных опустошителей, татар, которые, зарабатывая свой насущный хлеб грабежом и ясыром, выжигали опустелые села и покинутую разбежавшимися пахарями жатву из любви к дикому простору. Все, что могли предпринять против азиатских набегов мелкие владельцы в своих колониях, оказывалось недостаточным.

Свободолюбивые шляхтичи, бредившие равенством с магнатами, сами были готовы молить вельможных притеснителей о принятии их под свой могущественный щит. Но шляхетские дуки, в свою очередь, страдали от можновладства, которым подавляли низшую шляхту. Изнурясь в борьбе с людьми более сильными, или же искусными в придворных происках, они искали поприща для своих талантов на окраинах польско-русской республики, в стране, которую молва сравнивала с Индиею и Новым Светом.

Они выпрашивали себе у короля пожалование так называемых пустынь, под условием защиты их от азиатцев, а не то - покупали эти пустыни у владельцев бездейственных, или же захватывали по праву сильного; высылали в опасные места осадчих с компаниею вооруженных людей и с огненным боем; иногда являлись лично в виде королевского старосты пограничного городка, например Канева или Черкасс, в виде воеводы такого разоренного города, каким был Киев после 1482 года; и этим способом среди вольной, равноправной шляхты, с её свободными подданными, возникало то же самое можновладство, которое томило шляхту в её стародавних, исконных осадах.

Так как в человеческих делах низшего порядка полезное постоянно преобладает над истинным, а умственное над нравственным, то энергию заселения малорусских пустынь мы должны приписать в меньшей пропорции таким щедрым и милосердым людям, каким был отец князя Василия, а в большей таким, каковы должны были быть потомки домашнего наездника, известного в Польше XIV столетия под характерным прозвищем Кровавого Дьявола из Венеции. И вообще, едва ли мы ошибемся, если поразительные успехи экономического развития Полыни в XV-м и XVI веках будем объяснять себе не столько умственным превосходством культиваторов, сколько их жадностью к захвату чужого имущества, дерзостью силы и талантливостью в делах домашнего разбоя.

Мы знаем например, что современный гетману Острожскому, князю Константину I, киевский воевода, Юрий Монтовтович, поступал с Печерским монастырем не лучше татарского баскака. Мы знаем, что и ставленник тогдашних придворных панов, архимандрит печерский, Вассиан, был не лучше обыкновенного жида арендатора, а добродетельный по своему веку князь Константин I Острожский, при своем всемогущем значении у короля, терпел Монтовтовича на его важном посту и покровительствовал Вассиану, не взирая на вторжение в монастырь одного и церковное обдирательство другого. Совокупность подобных явлений заставляет думать, что тогдашнему экономисту, достигавшему предположенной цели наперекор всем препятствиям, была известна только правда сильного над слабым; что другой правды в экономическом быту тогдашней Малороссии не знали, а если она иногда и встречалась, то не уважали. И вот эта-то грубая первобытная правда управляла польским и нашим родным плугом в малорусских пустынях. Она вела вперед хозяйство, промыслы, торговлю трудными, непроторенными, опасными путями, и насколько умела пользоваться ею наша сбродная Русь, настолько приняла участия в добыче земледелия, которое было и самым выгодным, и самым общим занятием колонистов.

Видя и зная все эти обстоятельства, надобно согласиться, что можновладство, эта антипатичная нашему веку и опровергнутая политической экономией система землевладения, было в тот век для шляхетского народа единственно возможною хозяйственною системою, которая двигала вперед колонизацию пустынного края, составлявшую необходимость не только для независимой, самодеятельной, талантливой части польско-русского шляхетства, но и для всего составного государства.

Оно привело Речь Посполитую к несчастному концу, превращая украинную шляхту, если не в вассальную, то прямо в служилую силу, и вырабатывая в этой убогой и завзятой шляхте - или преданных магнатам людей, или таких, которые были способны воспользоваться первым случаем, для уничтожения своих вельможных повелителей; но оно исполнило дело свое, защищая столько времени культивированные области и целые государства европейские от разлива азиатчины.

Как панские вассалы, владевшие сравнительно малыми вотчинами, так и панские «рукодайные слуги», распоряжавшиеся землями крупных помещиков, несмотря на все постигавшие их бедствия, шли вперед мужественно и неуклонно по трудному пути колонизации малорусских пустынь. Играя смелую роль начальников магнатских аванпостов, они, в свою очередь, окружали себя служилой боевой силою низшего разряда. Врожденное высокомерие этих наместников и официалистов, этих осадчих и губернаторов не уступало панскому.

Их идеал сословной свободы был никак не ниже панского. Гордясь личными подвигами меча и плуга, они так точно рвались на волю и простор в украинные земли, как и те гордые заслугами предков магнаты, которые не хотели уступить первенства королевским избранникам. Воспитанные вне правил и обычаев гражданственной соподчиненности, они были готовы свергнуть с себя всякую зависимость от благосклонности и власти людей, предвосхитивших в Речи Посполитой поземельную собственность и высокие дигнитарства. Но впереди у них кочевала Орда, слишком сильная для того, чтоб им было возможно не отдавать себя под панский щит, не идти к панам в рукодайные слуги, не обеспечивать судьбы своих семейств покровительством человека знатного и могущественного. Напор азиатской дичи консолидировал их с магнатами, наперекор древним преданиям о шляхетском равенстве, нарушенном вельможеством, и люди, бывшие притеснителями мелкопоместной шляхты в одном случае, делались её прибежищем в другом. Так развивалась в «Новой Польше» шляхетчина, заключая в себе задатки революции против Польши старой.

Что касается панских и королевских подданных, то, каково бы ни было их положение в глубине польско-русского края, они не были и не могли быть угнетаемы в новых слободах и хозяйствах среди украинных пустынь. Основывая слободу за чертой старопольской и старорусской оседлости, паны, или их осадчие, прежде всего объявляли, что поселенцы будут пользоваться в ней 10-летнею, 20-летнею, 30-летнею, а местами и 40-летнею волею или слободою ото всех повинностей и платежей. Пока не истекал условленный между панами и их свободными подданными срок, господствующему и подчиненному классам было необходимо сблизиться на таких пунктах взаимной услуги или одолжения, которые, с одной стороны, не допускали суровости землевладельческого панованья, а с другой, не слишком низко нагибали шею подданного перед его, как называли здесь «пана», добродеем. Неверный обещаниям землевладелец обуздывался тем обстоятельством, что новые осады, воли, слободы (все это синонимы) основывались беспрестанно в соседних имениях; что каждый недовольный мог туда перебежать, а вернуть перебежчика из чужого имения - значило бы то же самое, что взять его в плен путем войны с соседом. Война панов с панами и без того шла беспрестанно за взаимные вторжения в чужие пределы, и она была мерилом уменья землевладельца привязать к себе подданных. От их численности, от их усердия, от совпадения их выгод с выгодами помещика зависел успех не только хозяйства, но и тех вечных драк, которыми сопровождалось определение границ каждого нового займища. Поэтому-то, чем дальше было вглубь малорусских пустынь от центров старой шляхетчины, тем больше изменялся характер помещичьих и крестьянских отношений, тем меньше зависело убожество быта от подчиненности крестьянина воле помещика, тем проще и независимее держал себя подданный в присутствии своего пана.

Разница между внутренними, издавна зажитыми частями государства и его пустынными окраинами увеличивалась еще тем обстоятельством, что из центров польско-русской оседлости на её окраины выходили не одни беспутные, но и самые порядочные, самые даровитые, энергические представители чернорабочего класса.

Оставшиеся на древнем пепелище, под гнетом хозяйственной рутины, утрачивали даже идею лучшего общественного положения, лучших отношений мужицкой личности к панской; смирялись молчаливо перед суровою судьбой своей; корились безнадежно перед шляхетским произволом, и производили на стороннего наблюдателя самое тягостное впечатление.

Не так было в стране, носившей неопределенное название Украины, стране колонизуемой с северо-запада предприимчивыми хозяевами и угрожаемой с юго-востока чужеядными номадами. Здесь панский подданный видал «великого пана» редко. С мелким же землевладельцем сближали его общие для шляхтича и для крестьянина опасности пограничной жизни, а на панских наместников, или слуг, называвшихся в королевщинах, то есть поместных владениях, подвоеводиями и подстаростиями, смотрели почти, как равный на равного и вольный на вольного. От этого малейшая прижимка со стороны официалистов и арендаторов чувствовалась в Украине, или по-польски на кресах , сильно. По свидетельству лучшей из местных летописей, здешний крестьянин, живя в довольстве на просторе панских земель и угодий, не пожалел бы ничего для своего пана, но быстрое обогащение панских клиентов раздражало его. При обширности экономических заведений, разбросанных на больших расстояниях, так называемые великие паны не имели средств регулировать поведение своих рукодайных слуг и арендаторов, которые, вместе с державою или арендою, получали все права поместных и вотчинных владельцев над подданными. Вот почему у малорусского поселянина накипало на сердце множество таких досад и кривд, которые во внутренних, издавна зажитых частях королевства не оставляли по себе никакого злопамятства.

Но каковы бы ни были отношения украинского крестьянина к помещику, или его наместнику, домовитость пограничного быта отражалась на его характере далеко не так резко, как его бездомовность. Татарские набеги, превращавшие обширные пространства заселенной земли в бесплодную пустыню, весьма часто делали здесь человека богатого убогим, семьянистого одиноким, оседлого бродячим, среди наплыва новых и новых поселенцев. Без крова, без семьи и безо всего, чем живет и веселится пахарь, - чужой для всех нетяга, наравне с беспутными гультаями, бродил из одной слободы в другую, ища возврата к тому быту, из которого вышибла его беспощадная судьба, и с каждым годом утрачивал к нему способность. Наконец попадал он в какой-нибудь пограничный город, смешивался с мещанскою челядью, составлявшею мутный осадок не весьма светлой городской жизни, и увеличивал массу народа бедного, пьяного и готового на самые отчаянные предприятия.

В противоположность украинным селам, в которых властвовали руководители панского плуга, украинские города были седалищем власти королевской. Но они подлежали польскому праву только со стороны замка, иначе грода, который представлял точку опоры сельскохозяйственным колонизаторам края. Со стороны места находившегося в распоряжении местичей, или мещан, города наши подчинялись праву немецкому.

Замок, или грод, был резиденциею королевских чиновников, с их вооруженною командою. Он посылал в поле сторожевые разъезды для наблюдения за татарами. Он судил и рядил подзамчан, людей замкового присуду, жителей королевских пригородов, которые доставляли ему съестные припасы и отбывали урочные повинности. Он взимал пошлины, по тогдашнему мыто и промыто с привозных и вывозных товаров. В известные сроки, называвшиеся рочками , в нем заседали гродский (уголовный) и земский (гражданский) суды. В нем же собирались и поветовые сеймики для выбора земских послов на центральный сейм.

Совершенно независимо от замкового уряда действовало представительство мещанской муниципии. Главное заведывание городом возлагалось в нем на бургомистра, избиравшегося ежемесячно из годовых рашманов, или райцев, а судебная власть предоставлялась войту и лавникам, избиравшимся на всю жизнь.

Такое самоуправление существовало даже в тех городах и местечках, которые не имели привилегии на магдебургию и находились под ведомством королевского старосты или панского губернатора. Оно было введено у нас немецкими выходцами и составляло противовес праву княжескому (jus ducale), иначе польскому (jus polonicum).

Захожие в Новую Польшу немцы, как и те, которые водворялись в старой, чрез два-три поколения теряли свою народность и ославянивались, в силу непобедимого господства местного элемента. Но их обычаи в делах торговли, ремесел и городской жизни, их отношения к соседней шляхте и поселянам оставались те же самые, что и в городах старопольских. Та же самая была здесь и неприязнь между городским и сельским населением, выражавшаяся беспрестанным тяганьем шляхты с мещанами за присвоиваемые взаимно земли и права. То же самое соперничество существовало между городскою и сельскою промышленностью. Так же точно города всасывали в себя и рабочие силы панских сел, при посредстве своих цехов, шинков и площадных увеселений. Тем же самым порядком и сельские власти, вместе с отцами порядочных семейств, удерживали молодежь свою от бегства в мещанские общины.

Города старой, или Привислянской, Польши были первыми седалищами иноземщины среди северных славян и первыми вольницами, противодейственными интересам сельского плуга. Города Новой, или Придпепровской, Польши, по характеру своего образования, сохранили фамильное сходство с городами старопольскими. Но цеховая вольница украинных городов, пользуясь анархическим состоянием новозаселенных займищ, развивалась в своеобразную форму, преобразовалась в добычное товарищество, разделила мещан на послушных и непослушных, то есть на подчинявшихся повинностям и на таких, которые, называя себя вольными людьми, примыкали к мещанским муниципиям в виде кочевников; наконец сделалалась известна под общим именем казачества.

Казацкий промысел существовал на Руси со времен Святославовских, принимая по временам характер защиты русской земли от хищников и представляя в себе постоянное домашнее хищничество. Он был у нас в ходу во все эпохи колонизации опустошенного Батыем края, и наконец, в борьбе остатков Руси с остатками Кипчакской Орды, получил название татарское. Казаками у татар назывались воюющие самовольно добычники, терпимые Ордой по невозможности с ними справиться. Слово казак в переводе с татарского значит вор. Это не очень лестное название было присвоено и добычникам русским, занимавшим в русской общественной среде соответственное, более или менее воровское, положение. Насколько Москва, Литва и Ляхва имели общего с ордынским бытом на окраинах своих владений, настолько у них развилось и полуазиатское казачество. Это было скопище людей непокорных никакой власти, ни даже отцовской и материнской, - товарищество беглецов, угрожаемых карою за преступления, или же таких личностей, которые, вследствие разных случайностей, были слишком убоги для жизни оседлой и слишком строптивы для подчинения себя людям домовитым.

Есть основание думать, что город Черкассы назван по имени первых его осадииков черкас , называемых ныне черкесами, и что эти осадники, давая у себя приют разбойному сброду туземцев (которых ещё Дитмар знал с этой стороны), распространили под своим именем казачество вверх и вниз по Днепру. Иначе - великоруссы, имевшие собственных казаков, не стали бы называть черкасами казаков днепровских. Они делали это, очевидно, по старой памяти о том времени, когда колонисты черкасы не слились еще с туземцами. По крайней мере в XVI веке, до начала казако-шляхетских усобиц, днепровских и даже днестровских казаков не смешивали в Польше с русским народом, как и прочих кочевников степного междуречья. Врач царя Алексея Михайловича, Самуил Колинис, называет черкас (без сомнения, по московскому преданию) племенем татарским, а древнейшая русская летопись имя торков смешивает безразлично с именем черкас. Писавший по-латыни польский историк Сарницкий, передавая молву о братьях Струсях, удостоенных за свою воинственность песнопений, qnae dumae russi vocant , в то же самое время говорит о казаках, как о племени инородном. В качестве посла к мусульмански государям, Сарницкий проезжал не раз места казацких подвигов, дивился казацкой отваге, слушал казацкие рассказы об опасностях добычного промысла на торговом турецком тракте, и однакож написал озадачившие позднейших читателей слова, что казаки исповедуют веру турецкую. Все это вместе заставляет предполагать, что только сильный прилив русского элемента в притоны первобытных днепровских казаков переродил их в русских людей, подобно тому, как исключительно немецкие в начале общины таких городов, как Познань, Гнезно и Краков, переродились в общины польские.

Относительно колонизации малорусских пустынь, казаки играли роль, напоминающую тех поднепровских номадов, которых князья варягоруссы - то прогоняли в глубину безлюдных степей, то вербовали в свои ополчения. Подобно торкам и берендеям, черным клобукам дотатарского периода русской истории, днепровские казаки иногда составляли гарнизоны в королевских пограничных городах, а иногда нанимались в королевские ополчения только на время, заодно с казаками нагайскими и белогородскими. Самые пределы первоначального их кочевья между рекой Росью и днепровскими порогами совпадают с местами, на которых история находит подобных им номадов до Батыева нашествия. В эти пределы манили к себе казаки все однородное с ними по задаткам жизни со всего польско-литовского края, и отсюда производили свои операции, которые наделали говора в летописных сказаниях, но которых основою была задача дикая - существовать продуктами чужого труда, не заботясь об участи трудящихся.

Пограничные города, всасывавшие в себя все своенравное из сел и дававшие пристанище каждому бродяге из нужды в рабочих руках, извергали из себя, в свою очередь, непригодную для цеховой практики голоту. Эта голота была приневоливаема к правильному труду в цеховых заведениях только голодом да холодом; но когда ее согревало весеннее солнышко, она норовила бежать из общества, сравнительно благоустроенного, и предавалась, до новой зимы и беды, своим независимым промыслам.

Устройство казацкой общины, с её первоначальным делением на сотни и десятки, было не что иное, как подражание общине мещанской, приспособленное к жизни кочевой и добычной. Даже казацкий самосуд был повторением самосуда цехового, или магдебургского. Но городские беглецы и отверженные, очутясь на свободе от ненавистных им порядков, питали такое же неприязненное чувство к мещанам, каким все вообще казаки были проникнути к тем обществам, из которых они бежали в подобные ватаги.

Днепровские казаки, наравне с татарами, дали себя знать Киеву еще в то время, когда он был удельным владением князей Олельковичей. Их постоянные вторжения в область землевладельческого хозяйства заставили вдову князя Симеона Владимировича Олельковича отказаться от гробовища предков своих, и на плодородные киевские земли выменять у короля Александра Казимировича болотистые окрестности Пинска, Кобрина и Рогачева. Сделавшись, в силу такого обмена, из княжеско-удельного городом королевско-воеводским, Киев, как уже сказано, пал безлюдными развалинами перед Ордой Менгли-Гирея. Но казацкие притоны, Канев и Черкассы, продолжали стоять среди окрестных пустынь, как острова, недоступные для татар по воинственности своих обитателей, не стоившие набега по их убожеству, а, может быть, и потому, что находились в известной связи с ордынскими ватагами. Заселенное новыми искателями счастья, киевское пепелище ограждает себя актом 1499 года от казаков, которые привозили сюда с верху и с низу Днепра на продажу рыбу и предавались, вместе с мещанскими гультаями, грубому разврату. Казаки слывут по всему днепровскому и черноморскому краю прямыми разбойниками. Торговые пути от них не безопасны. Они не дают спуску даже королевским послам. Но, не составляя народа ни в каком смысле и не представляя собой никакого общества и сословия, беспрестанно делятся на закоренелых в номадной жизни добычников и на изменников интересам номадного быта в пользу общества сравнительно культурного, подобно тому, как это делали некогда подненровские торки, берендеи, черные клобуки. Большинство казацкой орды безразлично бросается во все места, где пахнет грабежом без особенной опасности; но некоторая часть казаков, повинуясь инстинкту семейности, или нуждаясь в предметах более прочного быта, входит в условия с польскими королями и пограничными магнатами, получает от них подарки сукном, каразиею, кожухами, деньгами, дорожит позволением гнездиться с женами и детьми на королевских займищах, наконец, в виде особенной покорности правительству, принимает от него предводителей, которых называет своими гетманами, и, под их начальством, отпугивает прочь не только Орду, но и номадных казаков, своих прежних товарищей.

Со времен Сигизмунда-Августа (1548 - 1572), казацкими предводителями у короля были князья и паны, ушедшие недалеко от казацких воззрений на войну и добычу, и выселившиеся в Украину, то есть на кресы, в виде королевских старост, по невозможности играть видную роль в стране цивилизованной. Впрочем рыцарский век нередко вызывал на мусульманское пограничье Польши знаменитых воинов, которые, в виде религиозного обета, посвящали свою жизнь на борьбу с «врагами св. креста» среди отважных и свирепых берендеев. Этим набожным и суровым воинам была по душе мысль очеловечить безнравственную толпу добычников лучшими правилами жизни и обратить их ремесло на истребленье мусульман. В царствование Сигизмунда Августа и Стефана Батория, две-три такие личности промелькнули среди казацких скопищ. Они прибавили к истории крестоносного воинства несколько новых отголосков боевой славы и придали казацкому быту некоторый блеск, подобно яркоцветному плащу, накинутому на лохмотья бродяги, но разбойного характера казачества не переменили. Вскоре воспоминания о таких казаках-дворянах, какие прославили себя под предводительством князя Константина I Острожского, совсем исчезли, и казацкая вольница получила характер номадно демократический.

Казаки основали за Порогами, под именем Сечи, военный форпост, противившийся многократным нападениям татар и турок. Казаки служили христианским государям, защищая их владения от мусульман, и те же казаки, под предводительством князя Димитрия Вишневецкого, одно время состояли на службе у турецкого султана; спустя 30 лет, под предводительством банита-магната, Самуила Зборовского, принявшего на себя почетное звание ханского сына, готовы были идти с татарами в Персию, а в промежутке между этими событиями водили на волошское господарство то одного, то другого самозванца, лишь бы пограбить местных жителей одного с ними вероисповедания. Наконец, запорожские добычники начали становиться опасными и для самого короля. На днепровском Низу, в перемежку с рыцарями без страха и упрека, мечтавшими о «вечной славе казацкого имени», появлялись и такие, которые готовы были ниспровергнуть ненавистных им правителей Польского государства, хотя бы даже и посредством цареубийства. Умысел на жизнь Стефана Батория история положительно знает за Самуилом Зборовским, который, гетманя низовцами, втягивал их в кровавую интригу своего дома. Король снял ему с плеч голову, как баниту, дерзко появлявшемуся в публичных местах с ватагою буйных шляхтичей; но прямой целью казни было уничтожение задуманного им переворота. Не щадил Баторий и других казацких вождей. Кроме претендента на молдавское господарство, известного под именем гетмана Подковы, королевский меч, в то время не напрасно называвшийся длинным, снял головы еще нескольким десяткам подобных ему авантюристов, ссоривших Польшу с турецким султаном в трудное для неё время войны с царем Иваном Грозным. Наконец, Баторий решился прогнать казаков совсем с Днепра, и устроил против них русско-татарскую лигу, - именно: князь Константин II Острожский заключил с крымским ханом договор, чтобы наступить на казаков одновременно и с верху и с низу Днепра. Тогда днепровские казаки бежали к донским. Но домовитейшие из них покорились королевским старостам, с тем чтобы, под их начальством, отбывать сторожевую службу, а во время похода присоединяться к коронному войску.

Стефан Баторий, не давая казакам гнездиться за Порогами, предоставил им городок Терехтемиров, или Трахтомиров, лежащий над Днепром выше Канева, для покрытия доходами с него войсковых нужд, а находившийся в нем монастырь - для содержания казацких инвалидов. Это было сделано на том основании, на каком местечко Межигорье и Межигорский монастырь были приписаны, в числе прочих королевщин, к киевскому замку для содержания его гарнизона. Но дисциплинированные таким способом казаки, усиленные новым притоком вольницы из украинных городов, стали опять ходить на Низ для разбойного промысла, и в свой притон среди днепровских камышей и плавней, известный под именем Запорожской Сечи, привлекли донских сподвижников своих. Посланного к ним с угрозами королевского дворянина, Глыбоцкого, (по имени Малорусса), утопили в Днепре, и, в свою очередь, стали угрожать королю, в лице пограничных представителей власти его. Когда предводитель послушных правительству городовых казаков, князь Рожинский, схватил десяток запорожцев, обвиняемых в умерщвлении Глыбоцкого, начальник замковой команды, киевский подвоеводий, князь Боровицкий, отказался поместить их в замке, избегая ссоры с низовцами, а представители киевской магдебургии, с своей стороны, отказывались принять убийц королевского посла в магистратскую тюрьму, говоря, что «они и сами не безопасны в своих домах от казаков, яко на Украине».

Баторий вскоре после того умер, и не напрасно сохранилось предание о высказанном им на смертном одре сожалении, что не уничтожил казаков. Лишь только он сошел со сцены действия, казачество приняло размеры небывалые.

В трудное для Речи Посполитой время междуцарствия перед избранием на престол Сигизмунда III, когда паны спорили между собой в пользу различных искателей польской короны, днепровские добычники разорили Очаков, и открыли перед ними перспективу турецкой войны. Война с Турцией ужасала панскую республику. По словам одного из сеймовых ораторов, первая проигранная битва погубила бы Польшу, тогда как турок выдержал бы и пятнадцать несчастных битв. Но обуздать казаков не было на ту пору никакой возможности. Шляхта разделилась на два лагеря: одни желали возвести на польский престол шведского принца, другие - австрийского.

Эти последние вели уже эрцгерцога Максимилиана с его немецким войском в Краков, и только искусные маневры предводителя шведской партии, коронного гетмана Яна Замойского, спасли Польшу от австрийского господства. В 1588 году произошла под Бычиной решительная битва, в которой Замойский взял Максимилиана в плен и подавил шляхетское междоусобие. Часть новых торков и берендеев, с атаманом своим Голубком, помогала Замойскому в этом важном деле, но прочие низовцы продолжали навлекать на Польшу грозу турецкой войны. Толпы украинских добычников разграбили в Крыму невольничий рынок Козлев, а на Днестре сожгли Течиню, Белгород и еще несколько пограничных турецких колоний. Война с Турцией сделалась неизбежною. В государственном скарбе не было между тем денег. Хотели сделать заем в Германии, или в Италии; но и там экономические дела были расстроены то католико-протестантскими войнами, то войнами христиан с магометанами. Пока земские послы изыскивали на сейме средства для отражения турок, предвестники турецкого нашествия, татары, вторгнулись в Подолию и в Галицкую Русь, набрали ясыру, и увели в неволю несколько знатных людей, в том числе князя Збаражского с его княгинею. Только потомок воспетых думами братьев Струсей, отстоял окруженную татарами в Баварове сестру коронного гетмана, хотя и пал, изрубленный в куски, почти со всей дружиною своею. Казакам панские бедствия были на руку: они залегли в степи на обремененных добычею татар, вломились ночью в один из их таборов, и награбленное у панов добро сделалось добычею казацкою.

Гроза между тем приближалась. Турки обещали пощадить Польшу только под условием платежа ежегодной дани во сто коней, навьюченных серебром, или же - принятия магометанской веры. Польского посла в Стамбуле называли псом и грозили половину его свиты повесить на железных крючьях, а другую посадить гребцами на галеры.

Коронный гетман, приготовив наскоро к задержке турецкого вторжения пограничные крепости Львов и Подольский Камянец, на коленях умолял сеймовое собрание спасать отечество, и первый приносил в жертву все свое состояние. Назначен был поголовный налог, не исключивший ни духовенства, ни королевских дворян, ни даже людей безземельных. Но воеводства Киевское, Волынское, Подольское и Брацлавское до того были опустошены крупными и мелкими татарскими набегами, что их от поголовного налога освободили совершенно. Страшная опасность миновала, однакож, благодаря интригам султанского сераля, в котором один беглербек подкопался под другого и дал себя купить в пользу мира.

Из книги Древняя история казачества автора Савельев Евграф Петрович

Глава IV Беглые крестьяне и старообрядцы на Дону Крестьянство в Древней Руси, под каким бы названием оно ни встречалось и на каких бы землях оно ни сидело - казенных, волостных, княжьих, монастырских и других владельцев, пользовалось полной свободой переходить с одной

автора Эрве Густав

Глава IV Народ. Крестьяне ЖакерияУсловия жизни крестьян после нашествия варваров: крепостное право. - Крестьянское сословие составляло в средние века главное большинство населения Франции, которое постепенно возросло до 12 миллионов в XIV веке и понизилось до 6 или 8

Из книги История Франции и Европы автора Эрве Густав

Глава V Крестьяне при неограниченной монархии Нищета при старом порядке: крестьяне вынуждены были иногда питаться кореньями и хлебом из папоротникаУлучшение крестьянского быта. - При неограниченной монархии число рабов постоянно уменьшалось: в конце XVIII века во

Из книги Жатва скорби автора Конквест Роберт

Глава первая. Крестьяне и Партия Сельское хозяйство – тяжкий труд. Э.Золя В начале 1927 года советский крестьянин – русский, украинец или любой другой «национал» – имел, как казалось, основания с надеждой смотреть в будущее. Земля принадлежала ему. По своему усмотрению он

Из книги Отпадение Малороссии от Польши. Том 1 [вычитано, современная орфография] автора Кулиш Пантелеймон Александрович

Глава X. Скитальческий быт малорусских поселян. - Запугиванье бунтовщиков казнями. - Триумф, устроенный киевскими мещанами и митрополитом усмирителю казаков. - Попытка казаков призвать на помощь татар. - Трагическое в казако-панской усобице. - Отсутствие единодушия

Из книги Я послал тебе бересту автора Янин Валентин Лаврентьевич

Глава 8 «Бьют челом крестьяне господину своему…» До сих пор, путешествуя по времени на посадничьих усадьбах, мы знакомились только с историей самой находки берестяных грамот, адресованных семье посадников или написанных членами этой семьи. Сейчас все эти письма, которые

Из книги История отечественного государства и права: Шпаргалка автора Автор неизвестен

28. ЛИЧНЫЕ И ИМУЩЕСТВЕННЫЕ ПРАВА И ОБЯЗАННОСТИ КРЕСТЬЯН, ВЫШЕДШИХ ИЗ КРЕПОСТНОЙ ЗАВИСИМОСТИ. ВРЕМЕННООБЯЗАННЫЕ КРЕСТЬЯНЕ И КРЕСТЬЯНЕ-СОБСТВЕННИКИ Несмотря на то что крестьянин, вышедший из крепостной зависимости, провозглашался собственником переданной ему земли,

Из книги Французское общество времен Филиппа-Августа автора Люшер Ашиль

Из книги На шумных улицах градских автора Беловинский Леонид Васильевич

Из книги Россия: народ и империя, 1552–1917 автора Хоскинг Джеффри

Крестьяне С отречением царя у крестьян появились возможности, о которых столетиями приходилось лишь мечтать: сбросить с шеи ярмо власти и вести свои дела самостоятельно, себе во благо. Когда известие о Февральской революции достигло сельской местности, во многих

Из книги Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793-1914) автора Бовуа Даниэль

Забытая городская шляхта Читатель, наверно, заметил, что исследование не охватывает все категории бывшей шляхты, а только те, которые жили в сельской местности. Менее многочисленная шляхта в городах и местечках никогда не была объектом таких притеснений, как сельская,

Из книги Масонство, культура и русская история. Историко-критические очерки автора Острецов Виктор Митрофанович

Из книги Страна золота - века, культуры, государства автора Куббель Лев Евгеньевич

Основа хозяйства: крестьяне и рабы Мне уже пришлось мимоходом указывать, что Сонгай существенно отличалось в своей хозяйственной основе от своего непосредственного предшественника Мали, не говоря уже о Гане. Попробуем же определить это отличие более подробно. А заодно

Из книги Традиционная Япония. Быт, религия, культура автора Данн Чарльз