10 мая 1941 года является такой же этапной датой Второй мировой войны, как 1 сентября 1939 года и 22 июня 1941 года. Именно в этот день Рудольф Гесс, третий человек в Рейхе и второй – в НСДАП, неожиданно… угнал «Мессершмитт-110» с военного аэродрома под Аугсбургом и улетел в Англию. Случай, не имеющий аналогов в мировой истории. Человек, которому Гитлер в 1933 году предоставил право принимать решение по всем партийным вопросам, а в 1939-м объявил своим преемником после Геринга, сбежал не просто в другую страну, а к злейшему врагу, с которым его страна уже почти два года находилась в состоянии войны!

«Мессершмитт-110» -именно на таком Гесс совершил свой таинственный перелет (ookaboo.com)

Сам Гитлер поспешил объявить Гесса сумасшедшим, Сталин сразу же выразил сомнение в том, что, что Гесс улетел в Англию «просто так», а сами англичане хранят загадочное молчание вот уже на протяжении 70 лет. Есть подозрение, что это молчание продлится еще столько же, если не дольше. Даже несмотря на то, что англичане обещают рассекретить досье Гесса в 2017 году.

…Облачившись в форму люфтваффе, Гесс вечером 10 мая 1941 года вылетел в направлении Шотландии. Пролетая в тех местах, где должен был жить герцог Гамильтон, Гесс выбросился с парашютом из совершенно нового «Мессершмитта», который в штопоре устремился вниз и разбился о склоны холма. Это был первый прыжок в практике 48-летнего заместителя фюрера, и осуществлялся он в темноте. При приземлении Гесс сломал лодыжку и повредил позвоночник. Добравшись до ближайшей фермы, он представился хозяину как «гауптман Альфред Хорн» и сказал, что должен немедленно добраться до поместья герцога Гамильтона, чтобы передать важное сообщение. Гесса взяли под стражу и передали армейским властям.

Рудольф Гесс на Нюрнбергском процессе (ookaboo.com)

Как только Гесс оказался на Британских островах, он не стал просить вполне естественного при подобных обстоятельствах политического убежища. Наоборот, Гесс всячески подчеркивал исключительность своей миссии. Можно не сомневаться, что встреча (или даже несколько встреч) Гесса с тогдашними руководителями Великобритании состоялись, т. к. сложно поверить в то, что с «тенью Гитлера», как прозвали Гесса, общались исключительно мелкие чиновники из британского МИД, как это любят представлять англичане.

Что же именно хотел сообщить англичанам Гесс, раз отважился на такой граничащий с безрассудством поступок? Что заставило его, презрев все опасности, отправиться в стан противника, где его явно не ждали? Или все-таки ждали? Уж больно легко самолет Гесса ускользнул от английской ПВО, которая располагала целой сетью радарных станций, прикрывавших все восточное и южное побережье Туманного Альбиона.

В приговоре Международного военного трибунала в Нюрнберге сказано: «Улетая в Англию, Гесс вез с собой некоторые мирные предложения, которые, как он утверждал, Гитлер был готов принять. Примечательно, что этот полет произошел всего лишь через несколько дней после того, как Гитлер назначил точную дату для нападения на Советский Союз – 22 июня 1941 г.». Однако еще более примечательный факт зафиксирован в стенограмме Нюрнбергского процесса. На заседании 31 августа 1946 года Гесс пожелал сообщить о своей миссии в Англии, но едва успел произнести: «Весной 1941 года...», как его прервал председатель трибунала англичанин Лоуренс. После этого Гесс отказался отвечать на вопросы судей и обвинителей, разыгрывал невменяемого, потерявшего память. Т. е. Гессу просто демонстративно ЗАТКНУЛИ РОТ. Надо полагать, заткнули только для того, чтобы он не проболтался о том, что англичане не хотели предавать огласке.

Судя по всему, в мае 1941-го «нацист № 2» был уполномочен «нацистом № 1» (т. е. Гитлером) сделать англичанам такое предложение, от которого они не могли отказаться. А такое предложение могло быть только одно – прекратить бессмысленную войну на Западе, совершенно не нужную Англии и Германии. В обмен на мир с Британией Гитлер был готов начать войну с СССР, чего от него англичане и ждали уже несколько лет. О том, насколько Лондон был заинтересован в сотрудничестве с Гитлером, свидетельствует заявление Аллена Даллеса, руководителя резидентуры Управления стратегических служб в Берне во время Второй мировой войны, будущего директора ЦРУ(1953-1961). В 1948 году Даллес заявил: «Британская разведка в Берлине установила контакт с Рудольфом Гессом и с его помощью нашла выход на самого Гитлера. Гессу было сказано, что если Германия объявит войну Советам, Англия прекратит военные действия».

Возникает вопрос: почему англичане так хотели, чтобы Гитлер напал на СССР?

Адольф Гитлер и Рудольф Гесс (справа) перед смотром военных учений - 1938 год (megabook.ru)

Ответ прост: выиграв Первую мировую войну, Англия не могла смириться с тем, что в Европе существует единственное не подконтрольное странам Антанты государство – СССР. Еще с XIX века Англия прилагала массу усилий для того, чтобы сокрушить Россию, превратив ее в собственный сырьевой придаток. Русско-японская война, обе революции и приход к власти большевиков – все это звенья одной цепи, той самой, которой Англия надеялась задушить российскую государственность. В 1917 году англичанам это почти удалось, но большевики оказались еще большими ловкачами, чем нахрапистые британцы, и вместо того, чтобы послушно сделать Россию очередной колонией англосаксов, начали играть в свою игру, причем весьма непредсказуемую.

Разумеется, английские спонсоры такого «хамства» стерпеть не смогли и в середине 1920-х гг. начали взращивать свирепого, но послушного цепного пса – Адольфа Гитлера. Тем более что этот пес сам всегда рвался на Восток. Но заматеревший пес-Гитлер со временем начал лаять, а затем и скалить зубы на собственных хозяев, и требовать равноправного партнерства в деле переустройства Европы. Но в Лондоне никогда не воспринимали Гитлера как партнера: для Лондона он был лишь инструментом в деле сокрушения СССР. Чтобы вразумить зарвавшегося фюрера, Англия объявила ему войну, но при этом англичане всячески убеждали Гитлера, что путь для переговоров открыт. Только выполни свою миссию – уничтожь СССР. Вот для того, видимо, и полетел «нацист № 2» в Англию, чтобы окончательно урегулировать все вопросы.

Можно не сомневаться, что англичане дали Гессу некие гарантии. Какие? О них мы, возможно, никогда не узнаем, но можно с очень большой долей уверенности предположить, что британцы в 1941-м пообещали Германии не открывать второй фронт на Европейском континенте, да и вообще не мешать Гитлеру в решении «восточного вопроса». Хотя историки утверждают, что речь на переговорах Гесса в Англии шла не только о мире, но и об участии Великобритании в войне на стороне Германии. Более того, ныне покойный русский советский писатель, журналист, историк Лев Безыменский полагал, что «Гессу было поручено предпринять последнюю попытку создания единой общеевропейской коалиции». Коалиции против кого, объяснять не надо. В прямую войну с СССР Лондон благоразумно ввязываться не стал, но до 1943 года, когда стало ясно, что Советский Союз выстоял и в войне наступает перелом, англичане не мешали Германии воевать на востоке.

Тюрьма для военных преступников Шпандау размещалась на территории британского сектора Берлина (usarmygermany.com)

О своих договоренностях с английскими политиками в 1941 году мог бы рассказать и сам Гесс, но сделать этого ему не дали. Черчилль распорядился, чтобы с Гессом обращались достойно: его отправили в Лондон, в Тауэр, где он пробыл как высокопоставленная интернированная персона до 6 октября 1945 года. Нюрнбергский трибунал приговорил нациста № 2 к пожизненному заключению, которое Гесс отбывал в Берлине, в тюрьме Шпандау (после освобождения Шпеера в 1965 году Гесс остался ее единственным заключенным). В 1987 году, когда СССР был уже охвачен горбачевской перестройкой, Гесса предполагалось освободить по «гуманным соображениям». Однако 17 августа 1987 года 93-летний нацистский преступник был найден мертвым в беседке во дворе тюрьмы с электрическим проводом на шее. Патологоанатомическая экспертиза сразу же поставила под сомнение официальную версию самоубийства, но слушать мнение экспертов никто не стал. Более того, через два дня после странной смерти Гесса по приказу администрации тюрьмы были уничтожены и злополучная беседка, и все личные вещи, записи и дневники Гесса. Что примечательно: по приказу АНГЛИЙСКОЙ администрации тюрьмы.

Вчера, 10 мая 2016 года, исполнилось ровно 75 лет одному примечательному, но весьма странному событию в мировой истории – вечером 10 мая 1941 года с аэродрома под Мюнхеном поднялся дальний двухмоторный истребитель Messerschmitt Bf.110D с серийным номером 3869 и идентификационным кодом VJ+OQ , под завязку заправленный горючим, что позволяло ему провести в воздухе десять часов при дальности полета около 2500 километров.

По официальной версии, так и не найдя подходящей площадки для приземления (что весьма странно – но об этом позже), Рудольф Гесс выбросился с парашютом, травмировал ногу и был задержан местным фермером Маклином, которому Гесс представился как капитан Люфтваффе Альфред Хорн. Гесс потребовал, чтобы его доставили в замок Дунгавел, к Гамильтону, но оказался в руках британской контрразведки.

Гесса весьма обескуражило то обстоятельство, что английские должностные лица долго не могли взять в толк, для чего совершен этот перелет и поначалу отказывались беседовать с ним.

Черчилль якобы отказался встречаться с Гессом и обсуждать с ним что бы то ни было, в результате Гесс стал военнопленным, а после войны его доставили на суд в Нюрнберг, где, несмотря на то, что советская сторона требовала для него смертного приговора, ему «впаяли» пожизненное заключение, которое он отбывал в берлинской тюрьме Шпандау (в которой после освобождения Шпеера и Шираха в 1966 году оказался единственным заключённым).

17 августа 1987 года 93-летний Гесс был найден мёртвым в беседке во дворе тюрьмы с электрическим проводом на шее. Официальная версия смерти гласит, что Гесс совершил самоубийство путём удушения.

Вроде всё просто и ясно.

Но, если бы это было именно так, Великобритания не засекретила бы все материалы о перелете Гесса до 2017 года (когда исполнится тридцать лет с момента его смерти).

Впрочем, я не верю, что гриф секретности будет в следующем году снят. И не потому, что англичане этого не хотят, а потому, что им кое-кто не позволит это сделать – потому что даже спустя три четверти века огласка этой информации является для них крайне нежелательной.

Вот об этом я и хочу поговорить, поскольку вокруг этого перелета сплошные намеки, недосказанность и гипотезы одна интереснее другой.

Согласитесь, что сама история с перелетом Гесса действительно нечто из ряда вон выходящее!

Сами посудите – Рудольф Гесс в нацистской Германии был официально человеком номер три (1 сентября 1939 года Гитлер назначил Гесса своим вторым преемником, первым был Герман Геринг), но все понимали, что по своему интеллекту Гесс на голову превосходил скудоумного и недалекого Геринга, то есть именно Гесса нужно считать человеком номер два в нацистской иерархии.

Именно Гесс стоял у истоков создания НСДАП, в которую вступил 8 октября 1920 года и имел билет номер 16 (у Розенберга был билет номер 18, а у Геббельса номер 22!).

После провала «пивного путча» в ноябре 1923 года, когда Гитлер оказался в тюрьме, Гесс добровольно отправился с ним в заключение, активно помогая своему фюреру в работе над книгой «Майн Кампф». Многие исследователи небезосновательно считают, что эта книга скорее творение самого Рудольфа Гесса, но он по ряду причин предпочел уступить авторство Гитлеру. Возможно, идея этой книги была Гитлера, но редактура и общий стиль изложения явно указывают на вмешательство Гесса.

Будучи с 1933 года заместителем Адольфа Гитлера и рейхсминистром без портфеля, а с 1939 года членом Министерского Совета по оборонной политике Рейха, Рудольф Гесс был своеобразным «серым кардиналом» в Третьем Рейхе.

И вот этот незаурядный человек совершает полет в страну, с которой Германия ведет войну!

Почти год назад Германия вынудила англичан позорно бежать с европейского континента, эвакуация британских и французских войск из Дюнкерка больше напоминала позорное бегство.

И прошло всего полгода после окончания знаменитой «Битвы за Британию» , когда Люфтваффе пытались завоевать господство в воздухе над югом Англии, разрушить промышленность и инфраструктуру страны, деморализовать население и тем самым принудить Великобританию к капитуляции или заключению мира.

Германия вела подготовку к операции «Морской лев» , которая предусматривала десантную операцию по высадке на Британские острова. План этой операции был учреждён 16 июля 1940 года и согласно ему немецкие войска должны были форсировать Ла-Манш, высадиться между Дувром и Портсмутом в составе около 25 дивизий под руководством фельдмаршала фон Рундштедта. Окончательно этот план был отменен Гитлером лишь в феврале 1942 года.

Но в Северной Атлантике активно действовали «волчьи стаи» немецких подводных лодок, претворяя в жизнь план по морской блокаде британских островов.

То есть война Германии с Британией была в самом разгаре, просто фокус противостояния переместился в Северную Африку и воды Северной Атлантики.

Германия в те дни была в зените своей славы, военной и политической, у нее была самая мощная армия и она диктовала условия.

Теперь, когда вы представили себе военно-политическую обстановку на тот момент, перелет такой важной персоны, как Рудольф Гесс, должен вызвать ряд вопросов.

Первый из них напрашивается сразу – а что, такая была срочная необходимость второму (или третьему - не суть важно в данном контексте) по значимости лицу в Третьем Рейхе лично отправляться инкогнито в полуразгромленную Британию?

Это ведь все равно, как если бы министр иностранных дел СССР Молотов в начале 1945 года тайком вылетел в Берлин для переговоров с Гитлером!

Абсурд? Нонсенс? Умопомешательство? Или мы все же что-то упускаем?

Именно поэтому перелет Рудольфа Гесса до сих пор вызывает стойкий интерес.

Я впервые услышал о Рудольфе Гессе в августе 1987 года, когда в «Комсомольской правде» прочитал статью про него самого, его таинственный полет и его не менее таинственную смерть.

С тех пор мне на глаза часто попадались публикации на эту тему, и все эти годы я пытался собрать паззл, чтобы найти объяснение необъяснимому поступку Гесса.

Окончательно это паззл сложился недавно, и выводы, к которым я пришел, мне кажутся на данный момент самыми верными и объясняют все странности поведения Рудольфа Гесса.

Итак, поехали!

Начну, пожалуй, с детских лет героя (по примеру Остапа Ибрагимовича Бендера, собиравшего досье на гражданина Корейко).

Рудольф Гесс родился и вырос не в Германии, место его рождения - портовый египетский город Александрия, в те годы входивший в состав Османской империи.

Его отец был владельцем торгово-экспортной фирмы в Александрии, а предки Гесса происходили из Богемии, Тюрингии и Швейцарии.

До 14 лет Рудольф Гесс живет в Александрии, затем его отправляют на учебу на родину предков, в Германию, в город Бад-Годесберг, аттестат он получает уже в Швейцарии, а затем начинает изучать коммерцию в Гамбурге. Вполне обычный путь для сына коммерсанта, ничего примечательного.

Выросший в многонациональной Александрии, Гесс свободно говорил по-английски. Он отличался скромностью, чувством справедливости и доброжелательностью. Также он никогда не выражал крайних националистических взглядов, что весьма удивляло всех, кто с ним общался. По сути это был обычный германский патриот без избытка национализма, считавший англичан братьями по саксонской линии.

И вышла бы у Гесса судьба точь-в-точь как у отца, если бы не разразившаяся на его веку Первая мировая война.

Он вступает добровольцем в пехоту, воюет на Западном фронте, где дослуживается от ефрейтора до лейтенанта, в 1916 году был ранен под Верденом.

В 1917 году его переводят на Восточный фронт (в Румынию), где получает два ранения.

Затем он заканчивает авиашколу и уже в качестве лётчика Первой истребительной эскадры «Рихтгофен», которой командовал Герман Геринг, Рудольф Гесс принимает участие в последних боях Первой мировой в Северной Франции. То обстоятельство, что его командиром был сам Герман Геринг, еще сыграет свою роль годы спустя.

Рудольф Гесс был награждён Железным крестом обеих степеней, а войну закончил в звании лейтенанта. То есть Гесс был явно не робкого десятка, все его награды боевые, этот человек не в штабе штаны протирал.

Когда Первая мировая война закончилась, и, как мы знаем, Германия в ней проиграла, для Рудольфа Гесса настали тяжелые времена.

Дело в том, что египетская фирма его родителей была конфискована англичанами после начала Первой мировой. Демобилизовавшийся Рудольф Гесс оказался без средств к существованию.

Но уже через несколько месяцев Гесс приезжает в Мюнхен, чтобы изучать в тамошнем университете экономику, историю и юриспруденцию - но не это стало его основным родом деятельности.

Гесс вступает в добровольческий корпус, состоявший из националистически настроенных солдат и офицеров, затем становится членом «Общества Туле» (идеологической предтечи НСДАП), где сразу выбивается в число самых активных членов, имея официальную должность «заместитель фюрера».

А дальше он двадцать лет рука об руку идет с Адольфом Гитлером, помогая ему подниматься к вершинам власти. Именно он подобно Пигмалиону лепит из заики-неврастеника Гитлера харизматичного лидера нации, при этом всегда оставаясь в тени.

Это общеизвестные факты.

А вот теперь я предложу вам, уважаемые читатели, свою версию событий.

Конец XIX и начало XX века. За океаном набирает силу молодой хищник – США. Действуя согласно т.н. «доктрине Монро» , США выдавили европейские страны из американского континента, и следующим этапом в экспансии США по планете стал сам Старый Свет.

Американцы захотели подчинить своему влиянию основного своего геополитического конкурента – Европу. Но Европа была в те годы очень сильна в военном и политическом плане, однако у нее была извечная «ахиллесова пята» - постоянные «разборки» между европейскими державами.

Американцы стали готовить почву для большой бойни, тайными дипломатическими усилиями «сталкивая лбами» монархии Европы.

Их усилия увенчались успехом – летом 1914 года началась большая война на континенте, которая серьезно ослабила Европу, но не настолько, чтобы США могли считать задачу по «подминанию» Старого Света под себя выполненной.

В Вашингтоне начали готовить почву для будущей большой войны в Европе, чтобы уже на этот раз наверняка, раз и навсегда сделать Старый Свет своим вассалом.

Но в 1918 году уже мало кто в Европе хотел дальше воевать – ужасы пережитого были настолько сильны, а страны-участницы настолько обескровлены, что раздуть пожар новой большой общеевропейской войны было задачей чрезвычайно трудной.

Требовался возмутитель спокойствия, которого можно было бы использовать как зачинщика будущей войны в Европе.

И на эту роль идеально подходила проигравшая Германия.

Это Франция с Британией считали, что это именно они победили в Первой мировой войне, и поэтому особо не церемонились, всячески унижая немцев, диктуя им условия позорной капитуляции.

Немцы же, в свою очередь, отнюдь не считали себя проигравшими, т.к. в их представлении в этой войне все были хороши, все европейские страны так или иначе хотели повоевать в 1914 году, и поэтому выставлять Германию единственной виновницей общеевропейской бойни было в корне неверным с точки зрения немцев.

Оскорбленное самосознание немецкого народа, который был предан своим кайзером Вильгельмом , требовало реванша.

Американцам лишь оставалось найти тех, кто возглавит этот немецкий реваншизм, создаст мощную армию и раздует пожар новой войны в Европе.

И такие люди нашлись довольно быстро среди отставных германских военных – среди них оказался и бывший пилот имперских военно-воздушных сил Германии лейтенант Рудольф Гесс.

Но дело в том, что американские спецслужбы не хотели привлекать к себе внимания, и поэтому, хорошенько изучив личность Рудольфа Гесса, предстали перед ним в образе сотрудников британской разведки !

Согласитесь, что для американца не составит особого труда мимикрировать под англичанина.

Таким образом, в конце 1918-го или в самом начале 1919-го года состоялась приватная беседа отставного лейтенанта Гесса с господами, которые представились ему англичанами и сотрудниками британской разведки.

Эти господа с безукоризненными манерами лондонских джентльменов сделали Гессу предложение, от которого он не должен был отказаться.

Они предложили ему примерно следующее – британская корона полностью компенсирует Гессу стоимость конфискованной в Александрии родительской фирмы (возможно, даже с лихвой) путем открытия на его имя счета в британских фунтах стерлингов в швейцарском банке, а также будет ежемесячно перечислять оговоренную сумму опять-таки в британской валюте в обмен на кое-какие услуги.

От Гесса требовалось сущие пустяки, а именно – присматривать за одним австрийцем, тоже ветераном Первой мировой, которого звали Адольф Гитлер , и помогать ему в его делах, следуя четким инструкциям от британской разведки. Все накладные расходы на эту деятельность британцы берут на себя, а Гессу следует неотступно следовать за объектом и информировать своих кураторов о каждом шаге своего подопечного.

Рудольф Гесс, который с симпатией относился к англичанам, считая их братьями по крови, не мог не отказаться от такого предложения.

Чтобы развеять у Гесса сомнения в причастности его собеседников к британским спецслужбам, была использована известная уловка – знакомство с публичными фигурами в английской политике.

Однако окончательное решение о начале войны с Советским Союзом Гитлер принял только спустя полгода – если в подписанной им в декабре 1940 года директиве №21 в качестве самого раннего срока нападения на СССР называлась дата 15 мая 1941 года , то позже, из-за отвлечения части сил вермахта на Балканскую кампанию, очередной датой нападения на СССР была названа 22 июня .

Эта дата для начала восточной кампании была самой крайней. Дело в том, что одним из главных направлений удара был северный с целью захвата Мурманска и Ленинграда.

Немцы, к тому времени оккупировавшие Норвегию, прекрасно знали об особенностях климата тех мест и понимали, что дальнейший сдвиг даты начала операции ставит под особую угрозу осуществление их планов в отношении советских Заполярья и Северо-запада.

Поэтому, когда в начале мая 1941 года Рудольф Гесс узнал, что на дату 22 июня окончательно назначено нападение Германии на СССР, он решил действовать.

Причем, на сей раз, Гесс вознамерился лично оповестить своих британских хозяев об этой чрезвычайно важной для них новости. То ли тщеславие подвигло Гесса на этот шаг, то ли он не смог оперативно выйти на связь с кураторами из «британской» разведки – трудно сказать.

Скорее всего, он принял решение лично встретиться с британским руководством и предложить сотрудничество в войне против русских. Мол, давайте позабудем все наши прошлые обиды и общими усилиями расправимся с большевиками, чтобы затем полюбовно договориться о дележе трофеев, которые обещали быть весьма крупными в случае победы на СССР.

Гесс, очевидно, просчитал все варианты развития событий и был уверен в успехе своего плана.

В своих мечтах он представлял, как самолично летит в Британию, приземляется в поместье своего друга герцога Гамильтона, тот быстро везет его в Лондон на встречу с Черчиллем и (возможно) самим королем, там они быстро ударяют по рукам - и Гесс триумфально возвращается в Германию!

Ещё бы – ведь Рудольф Гесс такой «челночной дипломатией» сможет обезопасить Германию от войны на два фронта.

История человечества знает немало примеров, когда вчерашние непримиримые противники объединялись, чтобы воевать против общего врага.

Однако, если я прав в своем предположении об истинных хозяевах Гесса, становится понятно, почему в Британии его появление вызвало ступор!

Прикиньте сами, что чувствовал Уинстон Черчилль в те дни – ему на голову свалился (чуть ли не в буквальном смысле) человек из руководства страны, с которой его страна ведет войну не на жизнь, а на смерть. И этот человек уверяет Черчилля, будто он агент британской разведки, что якобы был завербован еще двадцать лет назад и за вознаграждение выполнял всё, что ему поручали.

Черчилль, понятное дело, незамедлительно вызвал к себе «на ковер» шефа британской разведки и потребовал объяснений.

«Как же так, сэр! Я только что узнал, причем не от вас, что весьма удручающе, будто сам Рудольф Гесс был нашим «кротом» в нацистской верхушке и все эти годы снабжал нашу разведку информацией о состоянии дел в Германии! А я об этом не знал!!! Потрудитесь объясниться, я внимательно вас слушаю».

Могу представить себе выражение лица этого главного разведчика Туманного Альбиона, для которого вся эта фантасмагория точно так же была громом среди ясного неба.

Когда Черчилль понял, что Рудольф Гесс никакой не британский агент, то у него возник вполне логичный вопрос – а чей же он тогда агент?!

Путем недолгих умозаключений Черчилль логично приходит к выводу, что только одна страна могла двадцать лет назад начать в Германии игру «в долгую» - и это были США!

Только американцы имели в те дни финансовые возможности, только они могли успешно «шифроваться» под англичан, и только они получить все геополитические выгоды от новой мировой войны на европейском континенте!

Британии, которая вдоволь натерпелась от кайзеровской Германии за время Первой мировой войны, не было никакого резона возрождать германскую военную мощь. Даже наоборот – чем слабее была Германия (как, впрочем, и вся материковая Европа), тем лучше было для Великобритании.

Чтобы убедиться в своей догадке, Черчилль, конечно же, сразу оповестил Вашингтон о прилете такой важной птицы, как Рудольф Гесс, чтобы посмотреть, как отреагируют американцы на эту сногсшибательную новость.

И вот тут американцы оказались в весьма щекотливой для себя двойственной ситуации – признаваться перед Черчиллем, что Рудольфа Гесса их агент или нет?

Если они откровенно признаются Черчиллю в том, что Рудольф Гесс действительно их «засланный казачок», то придется дать Лондону хоть какой-то вразумительный ответ, почему они так тщательно скрывали от своего британского союзника полученную от Гесса важную стратегическую информацию.

Согласитесь, если бы Лондон знал всё, что «сливал» своим американским кураторам Рудольф Гесс, то история пошла бы совсем по другому пути, и не было бы такого количества жертв и потерь.

Но и не признаваться тоже нельзя, потому что улики были неопровержимыми – ведь, как ни крути, США были единственной страной, которая могла провернуть такое дельце с внедрением своего «крота» в самую верхушку нацистской Германии!

Поэтому США избрали третий путь – они ничего не ответили Черчиллю, ни «да» ни «нет», мол, сам догадайся, тут, как говорится, «без комментариев».

К тому же американцам Рудольф Гесс после такого сеанса саморазоблачения был уже не интересен от слова «совсем». Он был им полезен исключительно в качестве «серого кардинала» при Гитлере.

Черчилль же в итоге сам оказался в весьма щекотливой ситуации – что же ему теперь делать с такой важной политической фигурой, как Гесс?

Отпустить обратно в Германию? Мол, извините, герр Рудольф, вы немного ошиблись адресом, вам через океан надобно было лететь, прямиком в Вашингтон, там, как я только что выяснил, ваши настоящие хозяева сидят. Просто смешно!

К тому же вездесущая английская пресса что-то пронюхала, ведь как ни крути, свидетелями пролета одиночного немецкого истребителя были многие британцы, скрыть такое ЧП было просто невозможно.

Согласиться на предложения Гесса в части совместной борьбы против русских? Гипотетически вроде можно (и даже нужно), Черчилль сам был ярым антикоммунистом, но согласится ли Гитлер на такое сотрудничество, вот в чем вопрос!

Да и как посмотрят британцы на то, что их страна вдруг стала союзницей нацистов?!

Полагаю, что у Черчилля состоялся в те дни активный мозговой штурм, результатом которого стало соломоново решение – сделать Рудольфа Гесса почетным пленником и выторговать у союзников-американцев кое-какие уступки в обмен на то, чтобы не раздувать скандал в такое непростое для Великобритании время и не поднимать вопрос о двуличии Вашингтона.

А в Германии Гитлер пусть сам выкручивается как может, и объясняется перед своими партайгеноссе по поводу несанкционированного полета своего лучшего друга, оказавшегося предателем.

Как только Черчилль принял это решение, были проведены мероприятия с целью запутать следы.

К примеру, есть свидетельства, что Рудольф Гесс не выпрыгивал с парашютом, а спокойно приземлился на летное поле в поместье герцога Гамильтона. Давайте не забывать, что этот шотландский аристократ сам был высококлассным профессиональным пилотом, и было бы странно, если бы в его большом поместье не было своей взлетной полосы.

Истребителю Messerschmitt Bf.110 с выпущенными посадочными щитками требовалось от силы метров четыреста пробега, а вокруг поместья герцога было полно ровных полей.

Скорее всего, по указанию Черчилля была запущена т.н. «операция прикрытия» – самолет, на котором прилетел Рудольф Гесс, быстро перегнали на один из аэродромов RAF и спрятали подальше от людских глаз (новенький Bf.110D был весьма ценным приобретением и не было смысла его разбивать для организации постановочного фото), а в поле близ поместья герцога привезли обломки другой такой же машины, благо после «Битвы за Британию» недостатка в обломках немецких самолетов англичане не испытывали.

Понятное дело, что на эти обломки нанесли бортовые коды машины, на которой прилетел Гесс.

В британской прессе появились вот эти фотографии, на которых были обломки Bf.110 с бортовым кодом VJ+OQ.

С какой целью это было сделано? Ответ лежит на поверхности – Черчилль просто хотел убедить Гитлера в том, что его верный друг и ближайший сподвижник Рудольф Гесс намеренно совершил перелет в один конец, то есть попросту сбежал к британцам без намерения возвращаться обратно в Германию.

А вот как выглядит хвостовая часть того «мессера» в наши дни (хранится в авиационном музее в Даксфорде):

На то, что была произведена подмена обломков, указывают многие исследователи. К примеру, John Harris и Richard Wilbourn в своей книге "Rudolf Hess: A New Technical Analysis of the Hess Flight, May 1941" обращают внимание на то, что обломки скорее принадлежат к другой модификации «мессера» - не Bf.110D, а возможно более поздней Bf.110E-2/N. Эти авторы в своей книге приводят ряд других доказательств в пользу своей теории.

В общем, при внимательном анализе всплывают многие странности.

Вероятнее всего, английские спецслужбы, исполняя приказ Черчилля, просто свезли вперемешку тогда в Шотландию обломки сразу нескольких сходных машин для постановочных фото, не задумываясь о том, что спустя годы у исследователей возникнут затруднения с идентификацией конкретной модификации Bf.110, на котором прилетел Рудольф Гесс.

На том месте, где якобы приземлился Гесс на парашюте, даже поставили памятный знак (наверное, чтобы окончательно убедить тех, кто сомневается):

Всю войну Рудольф Гесс провел в английской тюрьме в положении почетного пленника, поскольку для Черчилля он был весомым аргументом в общении с американскими союзниками.

Когда Вторая мировая война закончилась, на повестке дня опять остро встал вопрос дальнейшей судьбы Рудольфа Гесса.

Что с ним делать и куда его девать? Формально он стоял у истоков нацизма, и его надо было судить по всей строгости закона.

Но Гесс ведь знал слишком много и мог поведать миру много чего интересного в случае предания его публичному суду – например, про то, как его под видом англичан завербовали американцы, а затем он целых двадцать лет действовал по указке своих кураторов и на их деньги продвигал Гитлера к вершинам власти. Это произвело бы эффект покруче взрыва атомной бомбы!

То есть Гесс снова стал опасен – уже как свидетель.

И заставить его замолчать, при этом не убивая его, возможно было только одним путем – договориться с ним.

Я не берусь точно утверждать, о чем сумели американцы договориться с Рудольфом Гессом в обмен на его молчание, но есть у меня два взаимоисключающих предположения:

Предположение первое.

Американцы гарантировали Гессу, что ему не будет вынесен смертный приговор, а максимум пожизненное с перспективой УДО лет через пятнадцать-двадцать. Все-таки жить на полном пансионе, пусть даже в тюрьме, гораздо приятнее, чем болтаться на виселице!

Гесс принял эти условия и во время Нюрнбергского процесса демонстрировал странное поведение, изображал умалишенного и симулировал амнезию, сидя на скамье подсудимых с отсутствующим видом.

По приговору Гесс был осужден на пожизненное заключение и вместе с шестью другими счастливчиками (это были Редер, Дениц, Функ, Шпеер, Ширах и Нейрат) оказался в тюрьме Шпандау.

В 1966 году Гесс оказался единственным заключенным (остальные либо умерли, либо получили свободу), причем охранникам было категорически запрещено с ним разговаривать – очевидно, с целью недопущения огласки нежелательной для американцев информации.

Но, судя по всему, Гесс хотел что-то рассказать кому-то из охранников, либо передать через него какую-то информацию на волю (вполне возможно, что свои мемуары).

И тогда американцы принимают решение кардинально решить вопрос – убивают болтливого 93-летнего старика, инсценировав его самоубийство.

Предположение второе.

25 сентября 1973 года английский военный хирург Хью Томас, заменяя коллегу, проводил в Шпандау плановый осмотр заключенного Рудольфа Гесса – и не обнаружил на его теле следов от ран, полученных им во время Первой мировой войны!

Рубцы и шрамы от боевых ранений сами рассосаться не могут, поэтому Хью Томас сделал однозначный вывод - отбывавший пожизненное заключение в Шпандау старик не имеет ничего общего с Рудольфом Гессом!

Если вся эта история с медосмотром действительно имела место, то я могу предположить следующее - Рудольф Гесс присутствовал в качестве обвиняемого на Нюрнбергском процессе, чтобы не вызывать подозрений (вокруг него на скамье подсудимых сидели те, кто его прекрасно знал, тот же Геринг, например), но в тюрьму Шпандау отправился его двойник, а самого Гесса американцы тайно переправили предположительно в Аргентину в обмен на молчание.

В любом случае хочу признать, что американцы хорошо «подчистили хвосты»!

Именно поэтому вокруг перелета Рудольфа Гесса в мае 1941 года столько загадок.

Я лишь попытался приоткрыть завесу тайны вокруг перелета Гесса, выдвинув свою гипотезу.

Не знаю, прав я или нет, время покажет.

Но именно версия о вербовке лейтенанта кайзеровской армии Рудольфа Гесса в далеком 1918 году американцами представляется мне самой разумной, поскольку она объясняет практически все странности этого дела.

Именно в те годы США стали оттачивать свое мастерство в своем главном ремесле – сеять хаос на планете с целью достижения своей гегемонии.

И, надо признать, у них это очень хорошо получается!

С остоявшийся 10 мая 1941 г. полет Рудольфа Гесса, заместителя Гитлера, по нацистской партии, с миссией мира в Англию остается одним из наиболее странных эпизодов второй мировой войны. События, связанные с предупреждением Черчилля и угрозами Криппса относительно сепаратного мира, дают тот самый ключ к всепоглощающей озабоченности Сталина делом Гесса, который так долго искали. Эти события проливают новый свет на ошибочную советскую оценку английских и германских намерений накануне 22 июня 1941 г. Сосредоточившись на германо-советском сотрудничестве в 1939 - 1941 гг., историки не обращали внимание на имеющий столь же важное значение страх перед перспективой заключения англо-германского мира. Этот страх, как представляется, серьезно ограничил способность Сталина к анализу информации и способствовал параличу, становившемуся все более очевидным по мере приближения германского нападения.

Гесс в определенной степени стал играть роль козла отпущения за ошибки в оценке намерений Германии, допущенные не только Сталиным, но и рядом политиков и военных. Из-за того, что взаимная подозрительность так и не исчезла на протяжении всей войны, Гесс оказался в опасном амплуа потенциального эмиссара. Все это объясняет настойчивое требование советской стороны держать его в тюрьме в Шпандау до самой смерти, которая наступила много лет спустя после освобождения остальных военных преступников. Впервые гипертрофированные подозрения Сталина проявились осенью 1942 г. Он обвинил Черчилля в том, что тот ведет курс на поражение России в войне, отказываясь открыть второй фронт и прерывая отправку северных конвоев в Россию, а также «по вопросу о Гессе, которого Черчилль, по-видимому, держит про запас...». Криппсу, тогда члену Военного кабинета, было поручено подготовить самый полный и точный отчет о деле Гесса, который, к сожалению, не успокоил Сталина. Может быть, это произошло потому, что, по настоянию цензора, были сняты упоминания о беседах, которые лорд Саймон и лорд Бивербрук вели с Гессом в 1941 г., хотя Сталину эта информация была хорошо известна.

Сталинская интерпретация дела Гесса проявилась во время визита Черчилля в Москву в октябре 1944 г. После того как поделили Восточную Европу на точно определенные зоны влияния, выпили и поужинали, Сталин поднял вопрос о Гессе. Черчилль изложил эту часть беседы с юмором, но в то же время точно:

Гесс считал, что он мог спасти Англию для Германии. И вот Гесс, которому вообще было запрещено управлять самолетом из-за его безумия, сумел завладеть самолетом и прилететь. Он надеялся при помощи герцога Гамильтона - главного камергера короля - попасть прямо к королю! Тут Сталин довольно неожиданно предложил тост за британскую разведку, которая заманила Гесса в Англию. Он не смог бы приземлиться, если бы ему не подавали сигналов. За этим делом должна была стоять британская разведка.

Черчилль негодовал, протестовал, но Сталин был категоричен и не изменил своего мнения. Он просто заявил, что британская разведка могла и не сообщить Черчиллю всю правду. Русская разведка, по словам Сталина, «часто не информирует Советское правительство о своих замыслах и докладывает только после того, как дело сделано...».

Советские историки и политики, а особенно КГБ, продолжают поддерживать эту версию. Она, кстати, совпадает с похожими теориями о заговорах, получившими признание на Западе. За последние годы распространялись просто фантастические теории, начиная от предположений о том, что в Англию прилетел на самом деле не Гесс, а его «двойник», и кончая обвинениями в том, что Гесс не умер в тюрьме естественной смертью, а был отравлен своими тюремщиками. Показательной в этом жанре стала вышедшая в 1991 г. и немедленно переведенная на русский язык книга американского историка Дж. Костелло «Десять дней, которые спасли Запад». В книге собраны и увековечены различные теории о заговорах. После выхода книги они были поставлены под сомнение в связи с рассекречиванием летом 1992 г. закрытых британских архивов о деле Гесса.

Костелло пытается доказать, что либо Гесс прибыл в Англию с молчаливого согласия Гитлера, либо это был заговор британской разведки, заманившей его в Шотландию. В основе своей книга состояла из ничем не доказанных утверждений, основанных исключительно на косвенных доказательствах. В этом ключе, например, Костелло утверждал, что массированные бомбежки Лондона и здания парламента в особенности в ту самую ночь, когда Гесс прилетел в Англию, были умышленно скоординированы с временем миссии Гесса. Это предположение уже выдвигалось в прошлом и большинство историков некритически его восприняли. Но ведь после прилета Гесса бомбежки не были прекращены! Точно так же Костелло заявлял, что шестичасовая задержка с представлением доклада герцога Гамильтона была вызвана тем, что «высшие власти уже знали» о состоявшемся или ожидавшемся прибытии Гесса, или тем, что «он выполнял секретный приказ». Слова из драматического послания Черчилля Рузвельту: «Мы находимся в решающем пункте войны; грандиозные процессы застыли, но неизбежно примут четкие очертания», Костелло естественно интерпретировал как сообщение о предстоящем нападении на Россию, которое Черчилль якобы получил от Гесса. На самом же деле они относились к битве за Крит и к положению на Ближнем Востоке.

Однако наиболее пикантным в сюжете с Костелло явилось то, что доказательствами автора снабдил такой источник, как - хотите верьте, хотите нет - КГБ. Такой поворот событий поистине захватывает дух. В 1990 году, накануне Дня благодарения, в Нью-Йорке на стол Костелло лег запечатанный синий пакет с документами. В нем оказались фотокопии шифрованных сообщений НКВД, а также докладов о Гессе, готовившихся для Сталина. В этой пачке были также и материалы, переданные советской разведке в Лондоне главой чехословацкой военной разведки полковником Ф.Моравецем. В московской штаб-квартире КГБ были представлены: «Подлинные, переплетенные дела Гесса и Моравеца», дело Гесса №20566 (кодовое название- «Черная Берта»). «По оперативным причинам» были закрыты бумажными полосками только с полдюжины абзацев из 400 страниц дела. Костелло стал, сам не подозревая того, орудием воскрешения старых ложных версий о деле Гесса. Одно только непонятно - почему из всего этого богатства Костелло решил использовать только пару документов.

Окончательный вывод советской службы безопасности, который Сталин полностью принял, состоял в том, что Гесса действительно заманила в Англию британская разведка и, возможно, даже Черчилль об этом заранее не знал. Российская служба безопасности придерживалась этой точки зрения до последнего времени. В 1991 г. ведущий теоретический журнал советских вооруженных сил опубликовал на видном месте статью малоизвестного немецкого историка, повторяющего эти ничем не подкрепленные утверждения. Журнал даже счел необходимым воспроизвести крупным шрифтом заголовок статьи тех дней из одной английской бульварной газеты (как будто простое воспроизведение может доказать достоверность аргументов): «Сообщается о неожиданном захвате Гесса в ловушку, подстроенную английской “Сикрет Сервис”». В редакционной статье журнала высказывалось предположение, что целью англичан было вселить в немцев надежду на то, что нарождающееся шотландское революционное движение может быть использовано, как только начнется война против России. Они с гордостью предъявили русским читателям последствия «игры, которую английская разведка затеяла с нацистами». Теорию о заговоре широко поддерживают в Москве. Делается вывод, что Гесс «держал (англичан) за горло. Он терроризировал английское правительство простой, но по-своему гениальной мыслью: или вы соглашаетесь на союз с нами, или мы заключаем военный союз с Россией и уже в таком качестве продолжим войну против вас».

КГБ был не единственным, кто стал жертвой этой ошибочной версии. Очевидно, что американский военный атташе в Лондоне был введен в заблуждение таким же образом. Он был столь уверен в себе, что представил своему начальству в Вашингтоне доклад, назвав его подробным и (поэтому) точным воспроизведением содержания разговоров, которые англичане вели с Гессом. Составляя доклад, полковник Ли находился под сильным воздействием распространявшихся в Лондоне слухов о надвигавшейся войне на Востоке. Поэтому он объединил эти два вопроса. «Гесс», авторитетно писал он в заключении, «прилетел к герцогу {Гамильтону}, чтобы сообщить ему, что Германия намеревается воевать с Россией». Затем он приводил слова Гесса, сказавшего своему следователю, что Гамильтон «мог пойти к королю и рассказать ему о наших планах воевать с большевиками, и король мог бы заключить с нами мир». Этот источник, который предположительно подтверждается документами КГБ, был использован Костелло для подтверждения этой не соответствующей действительности интерпретации миссии Гесса.

К настоящему времени читателю должно быть известно, что английская разведка абсолютно не верила в неизбежность войны между Россией и Германией. Наоборот. Она прогнозировала германо-советское соглашение, и поэтому приписываемые ей мотивы для заманивания Гесса оказываются несостоятельными. 18 тысяч страниц документов по делу Гесса, рассекреченных летом 1992 г. Британской архивной службой рисуют картину, разительным образом отличающуюся от той, которую представляет жалкая подборка бумаг КГБ, в свое время опубликованных с таким шумом. Новые английские документы разоблачают умышленную кампанию дезинформации, которую проводила британская разведка. Эта кампания дала осечку; в результате чего ошибочное истолкование дела Гесса, создавшееся в то время в России, так и сохраняется до сих пор.

Различные теории о заговорах исходили из того очевидного допущения, что в обширных собраниях документов, хранящихся в закрытых британских архивах, укрывается сенсационная и очень щекотливая информация. Под нажимом ведущих английских историков разведки английское правительство в конце концов полностью раскрыло архивные материалы, связанные с делом Гесса. Вот тогда-то приверженцев теории о заговорах постигло разочарование. Это обширное собрание фактически подтверждает два основных тезиса версии дела Гесса, изложенной в мемуарах Черчилля. Он писал, что Гесс «прибыл к нам по своей доброй воле, и, хотя не имел полномочий, он был до некоторой степени посланцем». Его вторая посылка, самая важная для нашего рассказа, состоит в том, что «учитывая, сколь близок был Гесс к Гитлеру, поражало, что он не знал (а если знал, то не сообщил нам), о приближавшемся нападении на Россию...». Однако в архивных материалах содержится потрясающее открытие, о котором до сих пор можно было только догадываться по отдельным намекам в отрывочных свидетельствах. Речь идет о том, что английские Форин оффис и разведка пытались путем манипулирования делом Гесса оказать давление на Россию, чтобы она отдалилась от Германии. Воздействие этих акций на Москву, несомненно, является гораздо более важным, чем те проблемы, которые легли в основу теорий о заговорах.

Миссия

Гесс вылетел в 5.45 вечера 10 мая 1941 г. из Аугсбурга на самолете «Мессершмитт» Вf110, который англичане называли ME 110. Для смелого полета и управления самолетом требовалось высокое мастерство пилота. Гесс прыгнул с парашютом в Шотландии, в Иглшеме, после наступления темноты. На нем был мундир капитана германских ВВС. Гесс приземлился в 12 милях от имения герцога Гамильтона. Позже утверждали, что он привез официальные предложения о мире. Однако на самом деле при нем не оказалось вообще никаких документов - лишь фотографии его самого и сына, а также визитная карточка знаменитого геополитика, профессора Карла Хаусхофера. Сын Карла Хаусхофера Альбрехт, скорее всего, и был инициатором этой миссии.

Опубликованные к настоящему времени архивные материалы доказывают, что английские королевские ВВС Гесса не ждали. Не было его умышленного пропуска английскими ПВО. Да и не была ПВО этого района столь мощной, как об этом часто писали. На самом же деле самолет Гесса засекли около 10 часов вечера на высоте 15 тысяч футов. На его преследование пошли два «Спитфайра», патрулировавших в этом районе, но они в конечном итоге потеряли его из виду, так как их скорость была меньше, чем у самолета Гесса. К тому времени, когда Гесс достиг западного побережья Шотландии, его преследовал еще и ночной истребитель «Дифайэнт». Он уже почти настиг «Мессершмитт», но в этот момент Гесс спрыгнул с парашютом.

Если, как утверждают Костелло и другие, Гесса на самом деле ожидали бы люди «Сикрет интеллидженс сервис» (предшественница МИ-6 - военной контрразведки), то это было бы очевидно из того, какой прием был бы оказан ему в первые же часы после его прибытия. Вспомним, что Гесс приземлился поразительно близко от поместья герцога Гамильтона, и если бы его ждали, то не «потеряли» бы на несколько часов. Однако его появление вызвало неразбериху и замешательство. Сведения о приземлении Гесса на парашюте поступили в силы местной обороны из полицейского участка в Гиффноке. Полицейских же, в свою очередь, информировали прохожие. Полиции сообщили также, что в 23.12 около Иглшем Хаус разбился какой-то самолет. Захват Гесса абсолютно не координировался. Офицер, который жил неподалеку от места событий, взяв с собой двух солдат-артиллеристов из расположенного рядом военного лагеря, отправился к месту падения самолета. К тому времени Гесса уже схватили и держали в доме работника фермы, в чей двор он опустился на парашюте. Через некоторое время Гесса, назвавшегося Альфредом Горном, отвезли на машине в штаб сил местной обороны. Шло время. Наступила полночь. Тогда командование сил местной обороны обратилось в штаб Аргил-сатерлендского хайлендского полка с просьбой прислать конвоиров для отправки «летчика» в расположение армейской части, чтобы его держали там. Из всего этого совершенно ясно, что Гесса никто не ждал. Ведь дежурный офицер приказал полиции оставить Гесса на ночь в камере полицейского участка Гиффнока, несмотря на возражения, что Горн, вроде бы, «важная птица и военным надо бы им заняться». Служебное расследование, позже проведенное военной разведкой, вскрыло серьезные упущения в обращении с Гессом. Этого не случилось бы, если бы его прибытие в Англию было действительно организовано МИ-6. Так, например, ничего не было сделано, чтобы установить, что пленный, назвавшийся Горном, является офицером, и поэтому его и допрашивать следует соответствующим образом. Разведка ВВС абсолютно проигнорировала информацию, представленную ей в час ночи 11 мая. А это было заявление пленного о том, что он является важным лицом и желает сделать сообщение. В конце концов военные согласились принять пленного, - но только после того, как им сообщили, что у «летчика» есть информация для герцога Гамильтона и что он, т.е. «летчик», готов говорить с компетентными людьми. Инспектор сыскной полиции, который прибыл, чтобы забрать Гесса, удалился - проведя свое собственное расследование и осмотрев вещи Гесса.

Допрос вели с помощью какого-то капитана Дональда, случайно оказавшегося поблизости в момент, когда привезли Гесса. А Дональд прихватил с собой переводчика, который оказался сотрудником польского консульства в Глазго, Романом Батталья. «Просто не верится», разражается упреками «С» (псевдоним главы британской контрразведки), «что подобное могли допустить». Батталья-то и определил, что летчик как две капли воды похож на Гесса, но тот стал отрицать это. В целом Гесс был спокоен, но немного раздосадован. Причиной его неудовлетворения могла быть странная обстановка «допроса» - в присутствии пятнадцати - а может, и двадцати? - ополченцев сил местной обороны. Английский язык Баттальи, который вел допрос, был «несколько высокопарным». Несомненно, что при допросе пленного исключительно важной является начальная стадия. Вот как о ней рассказывал Батталья в своих показаниях британской военной разведке. Его поразило то, что: «...не было сделано никакой попытки, насколько ему известно, установить личность задержанного {Гесса} или правдивость его слов; среди пятнадцати или двадцати людей, находившихся в комнате, как казалось, не было ни одного, кто бы официально вел допрос. Из разных углов ему выкрикивали вопросы, некоторые из которых он счел оскорбительными для Гесса и отказался переводить. Не составлялось точного протокола допроса, и во время допроса присутствующие расхаживали по всей комнате, бесцеремонно разглядывая пленного и его вещи». Тем не менее до всех этих людей постепенно стало, наконец, доходить, что перед ними не рядовой летчик. Они обратили внимание на то, что его мундир был из очень хорошей материи и абсолютно неношеный. После этого с Гессом «стали обращаться несколько повежливее». Около двух часов ночи его отвезли в Мэрихиллские казармы. Как только личность Гесса была установлена, «С» сделал выговор военной разведке за то, сколь плохо она вела это дело. Особенное негодование вызвало то, что Гесса продолжали допрашивать после полуночи, уже после того как он заявил, что у него имеется важное послание. Разведка же очень быстро свалила вину на герцога Гамильтона, заявив, что «можно только предположить, что решение ничего не предпринимать до утра было принято командиром авиационного крыла герцогом Гамильтоном». Этот домысел и привел к необоснованным заявлениям о том, что Гамильтон был вовлечен в махинации «Сикрет интеллидженс сервис». Это предположение могло возникнуть из-за того, что Альбрехт Хаусхофер, известный германский эксперт по геополитике, который, как кажется, был основным вдохновителем миссии Гесса, осенью 1940 г. послал Гамильтону письмо. Оно было перехвачено и прочтено военной разведкой. Вследствие простого совпадения письмо, которое являлось зондажом о мире, пришло к адресату за пару дней до появления Гесса. Пора бы признать, что совпадение не обязательно свидетельствует о заговоре...

Мог бы существовать целый ряд причин, по которым Гамильтон не допросил пленного немедленно, в три часа ночи. Начнем с того, что вполне возможно,- Гамильтону не сообщили по телефону, что у летчика, называющего себя Альфредом Горном, имеется политическое послание. Гесс был не единственным немцем, сбитым тогда. В ту ночь состоялся один из наиболее мощных немецких воздушных налетов. Командиры частей не занимались допросами пленных по ночам. Более того, Гамильтон не лег спать, не проверив список офицеров германских ВВС, с которыми он встречался, когда присутствовал на Олимпийских играх 1936 г. Фамилии Горна среди тех офицеров не числилось. Задержка, таким образом, была, в самом худшем случае, всего лишь проявлением халатности.

В этой связи следует рассмотреть еще одну сторону этого эпизода. Если бы Гамильтон и догадался, что летчиком является Гесс - хотя это совершенно невероятное допущение, - то его реакция была бы абсолютно предсказуемой. Сейчас он, уважаемый командир авиакрыла, пытающийся избавиться от клейма своих прошлых связей со сторонниками политики умиротворения. И он вдруг оказывается лицом к лицу с повергающей его в смятение реальностью - ему адресованы предложения о мире, исходящие от нацистов. Дело Гесса грозило выпустить джинна из бутылки. Неудобное положение, в котором оказался Гамильтон, осложнилось после того, как в официальном германском сообщении его имя связали с миссией Гесса. У общественности это создало ни на чем не основанное ощущение его соучастия. Эти настроения присутствуют во взятых наугад письмах, прошедших цензуру. Вот лишь один пример: «Интересно, правда ли, что этот негодяй был тесно связан с герцогом Гамильтоном. Кажется, что уже чересчур много нашей титулованной знати замешано в делах, связанных с нацистами». Щепетильность Гамильтона была столь высокой, что он подал в суд на лидера коммунистов Гарри Поллита, когда тот заявил, что Гамильтон - «друг Гесса». И этим Гамильтон поставил правительство в затруднительное положение. В связи со своими подозрениями коммунисты - возможно, по инструкциям из Москвы, хотя это и не доказано - увидели в этом случае редкую возможность вызвать Гесса в суд, где и допросить его публично. Действительно, необходимость «снять с герцога Гамильтона те несправедливые и вызванные невежеством подозрения, которые пали на него», была полностью признана. В докладе кабинету по этому делу, представленному в ноябре 1942 г., Криппс приложил значительные усилия, чтобы снять обвинение с Гамильтона, отметив, что «поведение герцога в том, что касалось Рудольфа Гесса, было во всех отношениях благородным и правильным».

Гамильтон встретился с пленным пилотом только в 10 часов утра следующего дня. Гесс открыл ему свое настоящее имя. Гамильтон не помнил, чтобы он встречался с ним во время своего визита в Берлин. И уж точно не имел с ним каких-либо контактов позже. В ходе их разговора с глазу на глаз Гесс передал суть той информации, для сообщения которой он прибыл. Он явился с «гуманной миссией, чтобы сообщить, что фюрер не хотел побеждать Англию и желал прекратить войну». Подчеркивая близость своих взглядов и взглядов Гитлера, Гесс настаивал в то же время, что миссия была его собственной инициативой. Это заявление, неоднократно повторяемое в дальнейшем, приводит к очень важному предположению о якобы существовавшем молчаливом согласии Гитлера на эту миссию. Майский в своих мемуарах предпочел оставить вопрос открытым: «Кто же такой Гесс? Закамуфлированный посланец Гитлера или психопат-одиночка? Или представитель какой-либо группировки среди нацистской верхушки, обеспокоенной перспективами слишком затянувшейся войны?»

Введение в свободное обращение британских архивных материалов одним ударом уничтожило дикие спекуляции, которые беспрепятственно циркулировали и разрастались в течение столь многих лет, существенно омрачая англо-советские отношения. Были предприняты кое-какие отчаянные попытки спасти хоть что-нибудь из подобных версий, но все они оказались безуспешными. В своей недавней книге «Рудольф Гесс. Ученик фюрера», Лондон, 1993, П. Пэдфилд использовал многие из идей Костелло. Однако к тому времени, когда книга была готова к печати, британские архивы открылись. Пэдфилду пришлось написать пространный эпилог, в котором он отказывался от большой части своих ранее выдвигавшихся аргументов. Тем не менее он попытался спасти версию о том, что Гесс прибыл в Англию с молчаливого согласия Гитлера; для ее доказательства он использовал свидетельство, обнаруженное вскоре после войны французским военным корреспондентом, неким Андре Гербером. В газетной статье Гербер заявлял, что «в руинах рейхсканцелярии в конце войны он обнаружил документы, которые доказывают со всей определенностью, что решение о направлении Гесса в Англию было принято самим Гитлером». Гербер утверждал, что на самом деле Гесса снабдили проектом мирного договора, напечатанным на бланке рейхсканцелярии, который был у него конфискован вскоре после его прибытия в Англию. Текст Гербера, включая приводимый им проект договора, состоящий из четырех пунктов, так никогда и не был опубликован. По его собственному признанию, только четвертый пункт существенно отличался от предложений, которые Гесс сделал устно: в этом пункте якобы говорилось, что в ходе германо-российской войны Англия должна соблюдать в отношении Германии политику благожелательного нейтралитета.

После того как были рассекречены материалы британских архивов - не содержавшие никаких сенсаций, - прежние версии о заговоре можно поддерживать только, если выступать с совершенно немыслимыми предположениями. Так, Пэдфилд цитирует показания некоего Джона Хауэлла, рассказавшего ему о человеке немецкого происхождения, имя которого нельзя раскрывать. Его и еще двух говорящих по-немецки людей пригласил Айвон Киркпатрик, специалист по Германии в министерстве иностранных дел, чтобы проанализировать условия конкретного предложения о мире, которое Гесс привез с собой из Германии. Они были написаны по-немецки на бланке рейхсканцелярии и снабжены английским переводом. Названная группа, продолжает Пэдфилд свою версию, собиралась в штабе ВВС на Портленд-Плейс, в условиях чрезвычайной конспиративности. Согласно информатору, «на первых двух страницах этих предложений детально излагались цели Гитлера в России, его конкретные планы завоеваний на востоке и уничтожения большевизма».

Информатор мог и перепутать документ с тем меморандумом, который Гесс подготовил для встречи с лордом Саймоном, где он изложил свои идеи в письменном виде. Утверждается также, что наличие официальных предложений от Гесса поставило Черчилля или разведку в столь неудобное положение, что они просто приказали вычеркнуть их из списка вещей Гесса, составленного после его задержания. В докладе войск местной обороны сказано определенно: «Капитан Барри забрал с собой предметы, изъятые у пленного, перечень которых включен в опись. Экземпляр списка приложен к докладу». Непрерывность нумерации страниц в подлинном деле доказывает, что оно не было подделано. Папка дела была с самого начала довольно потрепанной, если ее сравнить с делами Форин оффис. Скорее всего, опись вообще не была приложена к делу.

Те, кто заявляют, что прибытие Гесса в Англию было частью сложного плана, разработанного в Берлине, преисполнены желания и последовательны в своих рассуждениях. Так, недавно было высказано предположение, что 20 апреля Гитлер отправил Гесса в Мадрид, чтобы попытаться установить контакт с английским правительством. Эта версия, естественно, основана на хорошо известном факте - английский посол в Мадриде сэр Сэмюэль Хор был скандально известным сторонником умиротворения и приветствовал бы подобные контакты. Однако архивными документами эта версия опровергается. Форин оффис запросил у английского посольства в Мадриде информацию относительно «сообщений из Виши, что в Мадрид прилетел Гесс с личным письмом Гитлера к Франко». Слухи касались договоренности о транзите немецких войск через Гибралтар. Эти слухи были опровергнуты второй телеграммой, посланной 25 апреля. Фрэнк Роберте, будущий посол Великобритании в Москве, а в то время сотрудник Европейского департамента Форин оффис, сообщил, что «тревога конца прошлой недели оказалась, по крайней мере, преждевременной». Однако в телеграмме речь шла не о визите Гесса, как предполагает Пэдфилд, а об угрозе Гибралтару, которой англичане в этот момент были озабочены. Характер сообщаемой информации был противоречивым. Визит Гесса в Испанию, если бы он там оказался, неизбежно привел бы к тайным контактам с источниками в английских разведывательных кругах или даже с английским послом сэром Сэмюэлем Хором. Но проблема транзита войск, естественно, подразумевала бы агрессивные действия против Англии. А Фрэнк Роберте в своей информации по запросу военной разведки не только не доверяет слухам (как это предполагает Пэдфилд), а, наоборот, ясно заявляет, что «сообщение о встрече Гесса в Барселоне с германским послом он, Роберте, подтвердить не может. Если Гесс и находился здесь, то его прибытие сохраняется в такой строжайшей тайне, что об этом даже не появилось слухов». Далее он замечает, что если бы за этими слухами скрывалось что-то реальное, то Хор «обязательно» сообщил бы о них.

Архивные материалы, как будет показано далее в этой главе, похоже доказывают, что Гесс прилетел в Англию без разрешения Гитлера и что его не заманивала английская разведка. Более того, никаких официальных предложений он с собой не вез. После того как англичане в течение года неоднократно допрашивали Гесса и могли круглыми сутками наблюдать за его поведением, Кадоган сделал совершенно четкий вывод: «К настоящему времени совершенно ясно, что выходка Гесса была его личным безумным предприятием и германские власти заранее о ней ничего не знали». Словам Кадогана можно верить: ведь именно ему было поручено координировать контакты с Гессом всех правительственных органов, в том числе и служб безопасности. Сам Гесс признавался в письме к Хаусхоферу: «Несомненно, я потерпел неудачу. Но нельзя отрицать, что я сам вел самолет (подчеркнуто автором). Мне не за что упрекать себя в этом отношении. В любом случае я был за штурвалом».

Еще из одного источника исходят сведения, которые, казалось бы, поддерживают версию о том, что Гитлер все знал об отлете Гесса, - это интервью, которое после окончания войны одна газета получила у жены Гесса. Но ее свидетельство основано на том, что во время своей последней встречи в Берлине 4 мая Гесс и Гитлер «говорили на повышенных тонах, при этом ссоры между ними не было». Несмотря на отрывочные свидетельства, обширная переписка Гесса с семьей, которую он вел во время войны, не подтверждает версию о том, что Гитлер знал о его планах. В длинном письме к матери Гесс рассказывает о тщательной подготовке к полету, особенно о том, сколь полезными оказались «многие вечера, которые» «он тайно (подчеркнуто автором) проводил за рабочим столом с логарифмической линейкой, среди карт и таблиц».

В другом письме Гесс называл причины, по которым он вылетел не из Берлина: Гитлер запретил ему вылетать, не запрашивая предварительного разрешения. «С таким же успехом, - объяснял он ей, - я мог бы попросить, чтобы меня тут же арестовали. Но, к счастью, из планов вылета из-под Берлина ничего не получилось. Я не смог бы делать ничего скрытно, и рано или поздно фюреру все стало бы известно. Мой план был бы сорван, и мне осталось бы только укорять самого себя за небрежность». Если даже, вдруг, несмотря ни на что, оказалось бы, что миссия Гесса была осуществлена при поддержке официальных кругов Германии, совершенно ясно, что английское правительство ничего об этом не знало. Более того, оно не приняло Гесса за официального эмиссара Гитлера.

Истинным вдохновителем Гесса был почти наверняка Хаусхофер. Степень его прямой и непосредственной причастности до сих пор ясна не полностью, но письмо, которое он был вынужден написать в Берхтесгадене в день исчезновения Гесса, является доказательством его влияния на Гесса и на тех лиц, с кем Гесс должен был связаться в Англии. В недавно вышедшей книге лорда Дуглас-Гамильтона ясно выявлена связующая нить, тянущаяся к Гессу от Хаусхофера. Уже в ходе своей первой встречи с герцогом Гамильтоном Гесс связал свою миссию с Хаусхоферами. Позже Гесс повторил эту информацию в случайных разговорах, которые он вел со своим врачом. В первом письме жене из тюрьмы Гесс попросил ее «написать генералу {Хаусхоферу} - о мечтах которого я часто думаю». В письме, адресованном Хаусхоферу, ощущается влияние, которое тот оказывал на Гесса: «Вы говорили, что думаете, что я не безумец, а «иногда отважный» человек. Можете поверить мне - я ни на миг не пожалел ни о своем безумии, ни о своей отваге. Когда-нибудь последняя часть Вашей мечты, которая была столь опасной для моего плана, исполнится, и я снова появлюсь перед Вами». Столь же красноречивым было его заявление о том, что его решение созрело в декабре 1940 г. и что он и ранее несколько раз безуспешно пытался вылететь в Англию. Вполне вероятно, что этот замысел возник у него после того, как Гитлер решил напасть на Россию (если только Гессу было известно об этом), и после провала переговоров в Берлине в ноябре 1940 г., в которых он принимал участие. Или же его могла привести в ужас идея Риббентропа об организации Континентального блока, предусматривавшая участие Советского Союза в разделе Британской империи.

После допроса Гесса Гамильтоном в Лондоне возник интерес к этому делу. Кадоган, под личное наблюдение которого будет передано все расследование и в подчинении которого находились «С» и другие службы разведки, узнал о нем 11 мая. Инкогнито Гесса все еще сохранялось: «Немецкий пилот, приземлившись около Глазго, попросил о встрече с герцогом Гамильтоном. Их разговор произвел на последнего такое впечатление, что он вылетает в Лондон и хочет видеть меня сегодня вечером на Даунинг-стрит, N 10... Еще через полчаса премьер-министр послал людей, чтобы Его светлость встретили на аэродроме и отвезли прямо в Чекере».

Заставляя немцев теряться в догадках

Гамильтон прилетел в Лондон вечером 11 мая на своем самолете. Уже ночью его привезли в загородное имение премьер-министра в Дитчли. Черчилль в компании нескольких близких друзей смотрел американскую кинокомедию. Гамильтон, даже не сняв летной куртки, тут же отвел Черчилля в сторону и сообщил ему, кем был на самом деле «летчик». Все имеющиеся сведения об этом моменте свидетельствуют, что для Черчилля это было совершенная новость. Он отнесся к словам Гамильтона так, «как будто тот переутомился из-за трудностей военного времени или страдал галлюцинациями». Затем, в своей характерной манере, Черчилль вошел с Гамильтоном в дом и повел его смотреть кино, заявив: «Ну ладно, Гесс или не Гесс, я намерен посмотреть братьев Маркс». Тем не менее, посмотрев кинокомедию, он всю ночь, почти три часа, расспрашивал Гамильтона, обдумывая вопрос о том, к каким последствиям может привести прилет Гесса в Англию. В целом, появление Гесса в Англии с предложениями о мире стало в этот момент фактором, еще более осложняющим и без того запутанную обстановку. В столь ответственный момент становилось исключительно важным извлечь из миссии Гесса наибольший пропагандистский эффект и в то же время не совершить каких-либо ошибок.

Следует подчеркнуть, что Черчилль никогда и в мыслях не держал вести какие-либо переговоры с Гессом. С самого начала он настаивал на том, что Гесс, «как и другие нацистские лидеры, является потенциальным военным преступником - и он, и его сообщники в конце войны вполне могут быть объявлены вне закона». Черчилль был также преисполнен решимости не допустить паломничества к Гессу политических деятелей, которые могли бы лелеять надежды на скорейшее заключение мира. Он поэтому приказал, чтобы Гесс «был помещен в строжайшей изоляции в подходящем доме не очень далеко от Лондона; «С» - оборудовать дом необходимой аппаратурой; предпринять все усилия, чтобы изучить его склад ума и получить от него всю полезную информацию». Через несколько дней после прилета Гесса Черчилль отдал приказ перевести «моего пленного», как он теперь называл Гесса, в Лондон. Он потребовал, чтобы «перед любыми посещениями визитеров его, т.е. Черчилля, обязательно информировали», - этот шаг, очевидно, имел целью не допускать никаких визитов сторонников умиротворения. Черчилль отдал указание о содержании Гесса в строжайшей изоляции, а те, кому поручен надзор за ним, должны воздержаться от любых разговоров. Общественность, предостерегал Черчилль, «не потерпит каких-либо поблажек этому скандально известному военному преступнику, кроме как с целью получения информации». В телеграмме Рузвельту Черчилль обещал не рассматривать предложения Гесса. Он охарактеризовал их так: «Нас еще раз пригласили предать всех своих друзей, пообещав, что нам на время оставляют часть нашей шкуры».

Идену Черчилль сообщил о Гессе утром 12 мая. Иден для надежности отправил в Шотландию на самолете вместе с Гамильтоном Айвона Киркпатрика, эксперта по Германии из Форин оффис, который встречался в Гессом в Берлине. Киркпатрик должен был подтвердить личность Гесса. Прессе о происходящей драме пока ничего не сообщалось. Киркпатрик не только опознал Гесса, но и вошел к нему в доверие. Скорее всего, на какой-то момент у Гесса создалось впечатление, что к его предложению относятся серьезно. Все еще не сознавая, что он делает неверный ход, Гесс подробно охарактеризовал причины, заставившие его совершить полет в Англию. Киркпатрик искусно переводил речь собеседника на темы, интересовавшие английское правительство. Гесс настойчиво утверждал, что «Гитлер не знал о его полете в Англию. Он прибыл для того, чтобы убедить ответственных людей, что, поскольку Англия не может выиграть войну, самым мудрым сейчас было бы заключить мир. Однако он подчеркивал, что давно знаком с Гитлером и их взгляды тождественны». Гесс затем подробно изложил свой план. В соответствии с ним Англия «предоставила бы Германии свободу действий в Европе, а Германия предоставила бы Англии полную свободу действий в Империи...».

Менее удачны были попытки Киркпатрика узнать позицию Гесса по вопросу о России. Он поставил ловушку, заметив, что у Гитлера не было бы свободы действий в отношении России, если бы она находилась на Азиатском континенте. Гесс ушел от разговора на эту тему, сделав загадочное и уклончивое замечание. Оно являлось свидетельством либо его полной лояльности Гитлеру, если он желал скрыть информацию о плане «Барбаросса», либо, что более вероятно, его неосведомленности об этом плане. Вот слова Гесса: «У Германии есть к России определенные требования, которые должны быть удовлетворены, либо путем переговоров, либо в результате войны». Он счел, однако, уместным добавить что «лишены основания распространяемые сейчас слухи о том, что Гитлер обдумывает нападение на Россию в скором времени». В цели Гитлера входит в наибольшей степени использовать Россию, пока она может быть ему полезна, и он выберет момент, чтобы предъявить свои требования. Читатель должен помнить, в связи с имеющими хождение различными теориями о заговорах, что перед ним самые подробные рассуждения о России, когда-либо сделанные Гессом. Что же касалось истинных планов Гитлера, эта реплика скрывала больше, чем открывала. Более того, она усиливала ошибочный анализ обстановки, сделанный английской военной разведкой. Та считала, что Германия склонна не к войне, а к ведению переговоров. Скорее всего, Гессу были неизвестны подробности плана «Барбаросса». Когда он услышал о нападении Германии на СССР, он с изумлением сказал: «Так значит, они все-таки напали».

Все свидетельства из штаб-квартиры Гитлера весьма красочно описывают изумление и ярость, с которыми была встречена новость об исчезновении Гесса. Переводчик Гитлера Шмидт свидетельствует, что реакция была такая, «как будто в Бергхофе взорвалась бомба». В сходных выражениях описывают реакцию генералы Кейтель и Гальдер, а также Альберт Шпеер. Еще одним характерным показателем является грубое обращение гестапо с адъютантами Гесса Пинчем и Ляйтгеном. Среди рабочих Аугсбургского аэропорта были произведены аресты. Когда позднее установили, что Гесс был связан с астрологами и антропософами, среди них также были проведены массовые аресты, а их организации закрыты. Альбрехта Хаусхофера, который в основном и влиял на Гесса, срочно отвезли в замок и заставили написать подробный отчет о связи с Гессом. Первоначальная надежда англичан на использование замешательства, которое возникнет в Германии, если они сами будут сохранять молчание, не оправдалась. Чтобы опередить англичан, немцы дали первое сообщение по радио в 8 часов вечера 12 мая. Они объявили, что Гесс, «очевидно в припадке безумия», вылетел на самолете и о нем ничего неизвестно. Это сообщение было туманным, так как у немцев не было никакой информации о судьбе Гесса. ВВС Германии, кстати, заверили Гитлера, что у Гесса почти нет шансов долететь до Англии. Но англичане сразу же ответили, и немцы мгновенно отреагировали, выпустив 13 мая подробное коммюнике. За ним последовала публикация содержания письма, которое Гесс оставил для Гитлера, где демонстрировалась его преданность фюреру. В публикации правдивой информации заключалась самая сильная надежда немцев на срыв успеха возможной английской пропагандистской кампании на тему, что полет Гесса говорит о росте разногласий в немецком руководстве.

Черчилль был полон решимости извлечь из эпизода с Гессом наибольшую выгоду. Для этого он был готов сделать драматичное заявление в парламенте, отводя от себя критику и усиливая оптимизм. Народ, объяснял он, «это необыкновенное происшествие позабавит и приободрит; наверняка поступок заместителя фюрера, покинувшего в такой момент Германию и своего лидера, приведет в глубокое замешательство и оцепенение все вооруженные силы Германии, нацистскую партию и немецкий народ». Поэтому Черчилль продиктовал заявление объемом в шесть страниц, которое отредактировал самым тщательным образом. Если бы он произнес эту речь, то удалось бы избежать многих отрицательных длительных последствий этого дела. Но заявление осталось на бумаге. Нет особого смысла разбирать его здесь. Из текста, однако, видно, насколько далеко Черчилль был готов пойти, чтобы раскрыть правду о Гессе и истинном характере его предложений. Среди них было предложение Гесса о разделе сфер влияния. Имелось и создававшее существенный дискомфорт понимание того, что Гесса привела в Англию владевшая им мысль о том, «что в Великобритании сильное движение за мир, движение пораженцев, с которыми он мог бы вести переговоры». Черчилль далее намеревался развеять домыслы, сохранявшиеся вплоть до открытия архивов в 1992 г. В своем заявлении он писал, что Гесс считает себя исполнителем миссии, которую он сам возложил на себя - «спасти британскую нацию от уничтожения». Более того, заявление Черчилля продемонстрировало бы решимость британского правительства отвергнуть переговоры с Гессом, который назывался «сообщником и соучастником герра Гитлера во всех убийствах, предательствах и жестокостях, с помощью которых нацистский режим захватил Германию, как он теперь стремится захватить Европу». Был бы определен статус Гесса как «военного преступника, окончательная судьба которого, как и других руководителей нацистского движения, будет определена решением Союзных наций после Победы». Здесь следует подчеркнуть, что основным соображением для Черчилля было воздействие этих обличений на Германию и на США. В то же время вопрос о реакции России совершенно не учитывался. Типичным для Черчилля было и то, что единственной деталью, которую он «забыл» раскрыть, было условие Гесса об уходе в отставку правительства Черчилля до того, как начнутся переговоры.

Ни то заявление, которое было опубликовано на Даунинг-стрит, 10, ни короткое сообщение по радио общественность не успокоили. Публику оставили в состоянии нетерпеливого ожидания дополнительных сведений. Было обещано, что «как только {Гесс} оправится от своего ранения, его заявление будет тщательно изучено». Черчилль еще более разжег воображение публики, признав, что до сих пор было невозможно «разобраться в выходке Гесса». Он ожидал, что парламент поймет, что «даже когда {объяснение} последует, было бы не в интересах общественности, чтобы я сразу же раскрыл характер дела». Негативные последствия молчания предвидел наиболее близкий советник Черчилля по делам разведки майор Десмонд Мортон: «По моему мнению, было бы очень полезно, если бы официальное заявление и пропагандистский материал были опубликованы сразу же. Чем дольше мы ждем, тем более отвратительным становится это дело». Однако Кадоган уже склонил Идена на свою сторону. Кадоган считал, что лучше всего будет заставить немцев теряться в догадках и вытянуть больше информации из Гесса, «притворяясь, что мы ведем с ним переговоры и не делая из него героя».

Краткость и сдержанность заявления подстегнули любопытство и породили теории о заговоре. Общественность, оставленная в неведении относительно сути заявления Гесса, не понимала ни характера его миссии ни реакцию правительства на него. Кстати, Дафф Купер заблаговременно советовал Черчиллю, что, поскольку «интерес к делу Рудольфа Гесса стал столь значительным он считает исключительно важным, чтобы информация об этом деле публиковалась бы, по мере возможности, в виде отдельных выпусков».

Жажда новостей была неимоверной. Рузвельт умолял Черчилля предоставить ему информацию, так как «отсюда могу Вас заверить, что полет Гесса захватил воображение американцев и интерес к нему надо сохранить подольше - будь это дни или даже недели». То же предлагал Галифакс в своих сообщениях из Вашингтона. Замечания Рузвельта верно передают напряженность, нараставшую в Москве. 14 мая Черчилль вновь заявил о своем намерении выступить в парламенте. Форин оффис, однако был непреклонен. Там преобладало ощущение тревоги, вызванной сходством между откровениями Гесса перед Киркпатриком и «сравнительно точным объяснением Германией причин» якобы вызвавших полет Гесса в Англию. Выдвигался тот довод, что предполагавшееся заявление «подтвердит сообщение немецкого радио». Тогда, вероятно, немецкий народ «издаст вздох облегчения» и скажет: «Так, значит, это и есть причина, по которой наш дорогой Рудольф покинул нас. Это глупо с его стороны; но он не предатель и нам не надо бояться, что он выдает наши секреты». Заявление Черчилля вступало, далее, в противоречие с намерением Форин оффис начать кампанию дезинформации, упор в которой был бы сделан на воображаемый раскол в рядах высшего нацистского руководства. Поэтому Иден вечером на встрече с Черчиллем сумел разубедить его выступать с заявлением. Было решено «сообщить очень мало информации и таким образом заставить немцев теряться в догадках относительно того, что же Гесс может делать - и говорить».

Иден удалился в убеждении, что он отговорил премьер-министра от его намерения. Однако министерство информации не могло устоять перед соблазном использовать по мере сил представившуюся ему возможность.

Оно продолжало давить на Черчилля, чтобы он лично сделал заявление и из дела Гесса был бы извлечен наибольший пропагандистский эффект. Вскоре после полуночи Черчилль вызвал на Даунинг-стрит, 10 Даффа Купера, чтобы тот помог ему обойти барьеры, препятствующие выступлению с заявлением. Вдвоем они составили несколько ослабленный вариант первоначального заявления. Черчилль велел разбудить Идена и по телефону прочитал ему текст заявления. Возражения Идена были яростными; он следовал рекомендации Кадогана - заставить немцев теряться в догадках. Он «выполз из постели», составил другой вариант заявления и, тоже по телефону, продиктовал его Черчиллю. Бивербрук принял сторону Идена. Однако и Купер не уступал. Вследствие всего этого Черчилль утратил решительность; в ответ Идену он пробурчал: «Ладно, заявления не будет». «Трубка была брошена».

На следующее утро, за завтраком, Бивербрук проводил брифинг для прессы и - не для публикации - раскрыл, что Черчилль воздержался от публичного заявления, так как «в настоящий момент он хочет, чтобы вокруг Гесса было как можно больше предположений, слухов и дискуссий». И хотя в проекте телеграммы Рузвельту содержалась рекомендация, что «желательно, чтобы пресса не романтизировала ни его {Гесса}, ни его приключения», Черчилль приписал от руки: «Мы думаем, что лучше всего будет, если некоторое время пресса беспрепятственно поработает над этим и заставит немцев теряться в догадках». Ведущие газеты, естественно, занялись сочинением неизвестных им подробностей, особенно после того, как Гесс был переведен из Шотландии в лондонский Тауэр. В этом некоторыми был предусмотрен признак предстоящей встречи с премьер-министром. Эта новая волна слухов превосходно накладывалась на слухи и предположения, циркулировавшие с середины апреля. Как часто случалось с Черчиллем, он потерял почти весь интерес к Гессу после того, как ему не дали поступить по-своему. Кроме того, он был полностью поглощен ходом военных действий на Крите и грандиозными морскими сражениями, кульминацией которых будет гибель английского линкора «Худ» и немецкого - «Бисмарк». Единственное, что он сделал, это попытался удовлетворить любопытство Рузвельта, отправив ему точное резюме всех бесед с Гессом, проведенных до того момента. Дипломатический корпус в целом склонялся к тому, чтобы отвергнуть идею сепаратного мира. Однако многие сохраняли убежденность, что Гесс координировал свою миссию с Гитлером. В большой мере это было результатом достойной сожаления речи Бевина, которую они были склонны считать представляющей официальную точку зрения, поскольку официального заявления так и не последовало.

Фиктивные переговоры

Вскоре после прибытия Гесса Киркпатрик высказал следующее предложение: «В связи с условием, что Германия не может вести переговоры с нынешним правительством, можно было бы внушить Гессу мысль, что есть шанс устранить нынешнюю администрацию. Если устроить ему встречу с членом консервативной партии, который мог бы произвести на него впечатление, что его соблазняет идея избавиться от нынешнего правительства, тогда, может быть, Гесс раскроется». За эту идею ухватились, когда увидели, что Гесс впал в депрессию, как только осознал провал своего плана. Он постоянно выражал тревогу из-за того, что «оказался в лапах клики Сикрет сервис» и что с ним обращаются, как с обычным военнопленным. Переписка Кадогана с Черчиллем доказывает без тени сомнения, что Гесс не привез с собой никаких планов из гитлеровской рейхсканцелярии. Одной из задач, поставленных перед Саймоном, было «получить информацию по вопросу о том, был ли Гесс послан в Англию Гитлером для осуществления какого-либо плана мирного наступления».

26 мая Иден попросил Саймона провести беседу с Гессом. Саймон должен был признаться Гессу, что английскому правительству известно о беседе, но в то же время намекнуть, что у него натянутые отношения с Черчиллем и Иденом. Применявшиеся тактические уловки не предполагали настоящих переговоров. Основа для беседы была четко определена Саймоном, который настаивал на том, что это будет «частью разведывательной» работы, с ясной и ограниченной целью - предоставить Гессу «благоприятную возможность свободно говорить о своей «миссии» и выяснить по ходу того, как он отводит душу, собирается ли он сообщить какую-либо полезную информацию о стратегии и намерениях противника». Как и Гамильтон, Саймон был исключительно чувствителен к новым намекам на свои прошлые связи со сторонниками умиротворения и поэтому попросил гарантий того, что «ни при каких обстоятельствах об этой беседе не станет известно».

Черчилль через своего помощника майора Десмонда Мортона, специалиста по делам разведки, передал Саймону пожелание узнать, каковы были причины очевидной озабоченности Гесса международным положением и почему он «столь искренне стремится сейчас к достижению устроенного на скорую руку мира». В намерения Форин оффис входило также разговорить Гесса, в особенности относительно намерений Гитлера по отношению к России. Однако Кадоган и «С» на это слабо надеялись. Киркпатрик, натаскивая Саймона перед его беседой с Гессом, формулировал те вопросы, которые он будет ставить ему. Они совершенно очевидно были составлены под влиянием идеи, доминировавшей в Форин оффис. Саймону посоветовали спровоцировать Гесса, задав ему вопрос о том, какой смысл заключать мир с Англией, если Германия «собиралась подписать его с Россией и принести в Европу русский большевизм. Если Германия была заинтересована только в Европе, ей следует отказаться от своих замыслов против России, поскольку Россия является азиатской державой за пределами сферы влияния Германии». Надежда была на то, что такая постановка вопроса даст возможность узнать от Гесса, действительно ли Германия стремилась к достижению соглашения с Россией, или же она готовилась к войне.

И действительно, именно лорд Саймон имел наилучшие шансы получить информацию от Гесса. Поэтому их беседу надо изучать самым тщательным образом. Пока Саймон не назвал свое имя, Гесс проявлял сильную подозрительность. Он потребовал присутствия двух свидетелей-немцев, а также герцога Гамильтона, который, как он считал, «не входил в политическую клику или в банду Сикрет сервис, которые препятствовали его встречам с людьми, подлинно стремящимися к миру, и с королем. Он вновь повторил, что прибыл в Англию по своей воле, доверившись рыцарству короля». Через некоторое время Гессу сообщили, что с ним будет вести переговоры лорд Саймон, который как лорд-канцлер обладал определенной свободой действий. Гессу напомнили также, что они с Саймоном встречались в Берлине, когда последний, будучи министром иностранных дел, посетил Гитлера. Гесс был в восторге. «Казалось, перед нами другой человек... Он с удовольствием вспоминал главного участника переговоров».

Утро Гесс провел плохо. Он отказался от ленча и пожаловался, что завтрак плохо на него подействовал. Его подкрепили стаканом портвейна, дали глюкозы. Вскоре после полудня «С» привез лорда Саймона в Тауэр. Он и Киркпатрик находились там под псевдонимами, соответственно: д-р Гатри и Маккензи. Их беседа с Гессом, принявшим конспиративное имя «Джонатан», длилась три часа. Идя на встречу, Саймон изучил все материалы, представленные Гессом, и хорошо в них разбирался. Майор Шеппард, сотрудник разведки, под охраной которого находился Гесс, докладывал своему начальству, что, когда Гесс прибыл, никаких официальных предложений у него не было. Как только он узнал о предстоящих «переговорах», он начал составлять обширные записки. Их он потом и вручит Саймону в качестве своего официального предложения.

Уже в самом начале беседы Саймон убедился, что заявление, которое Гесс так старательно составлял двое суток в ожидании их встречи, не содержит ничего нового. Написанные от руки его корявым почерком наброски, которые он вручил Саймону, совершенно не соответствовали предположению, высказанному Пэдфилдом и другими, что Гесс привез с собой письменные предложения, содержавшие прямые упоминания операции «Барбаросса» и будущего России. Категорический вывод Саймона, который он сообщил Черчиллю, состоял в том, что «Гесс прибыл по собственной инициативе. Он не прилетел ни по приказу Гитлера, ни с его разрешения; Гитлер также не знал заранее о его полете. Это его собственная затея. Если бы он добился своей цели и побудил бы нас вести переговоры, имея в виду мир того сорта, который хочет Гитлер, то он бы оправдал себя и хорошо послужил бы фюреру». Саймон, далее, вынес верное впечатление, что Гесс не входил в тот круг политиков, которые вели войну, он мало знал о стратегических планах, так как сферой его деятельности было управление делами партии. План Гесса был в лучшем случае «искренней попыткой скопировать идеи Гитлера, высказанные ему в ходе многочисленных бесед». Изучив эту беседу, специалисты МИ-6 пришли к выводу, что Гесс фактически был неспособен возражать против каких-либо аргументов, особенно политического характера[

70 лет назад произошло одно из самых странных и таинственных событий Второй мировой войны: 10 мая 1941 года в 17 часов вечера заместитель Гитлера по партии Рудольф Гесс, самостоятельно пилотируя скоростной двухмоторный самолет «Мессершмитт-110», вылетел в Шотландию и в 3 ночи 11 мая выбросился с парашютом недалеко от поместья члена королевской семьи герцога Гамильтона. Первому встречному фермеру Гесс представился вымышленным именем и попросил доставить его к герцогу. Англичанин сначала привел парашютиста к себе домой, напоил чаем, но скрытно вызвал спецслужбы. Они выяснили истинную фамилию «таинственного немца». Вместо встречи с Гамильтоном, Гесс оказался в лондонской тюрьме, где в атмосфере полной секретности просидел до окончания войны.

На Нюрнбергском процессе Гесс пытался приоткрыть тайну своего визита в Англию накануне нападения Германии на СССР, но председательствующий на суде английский прокурор срочно прервал заседание. В перерыве камеру Гесса посетили представители английских спецслужб, после чего подсудимый стал симулировать потерю памяти. По решению Нюрнбергского трибунала, Гесс был переведен в международную тюрьму Шпандау для отбывания пожизненного срока, где в 1987 году умер при не проясненных до сих пор обстоятельствах. Материалы расследования его «самоубийства» засекречены до 2017 года, а стенограммы допросов посланника Гитлера, произведенных в застенках английских спецслужб, не будут открыты минимум до 2040 года. Что же за страшные тайны они скрывают?

Кто есть кто?

Для начала — несколько слов о Гессе и Гамильтоне.

Сын торговца чечевицей Рудольф Гесс в двадцатилетнем возрасте отказался продолжать дело отца и отправился на Первую мировую войну «делать армейскую карьеру». По странной случайности он оказался в одном полку с Адольфом Гитлером, но тогда они не встретились. После ранения Гесс добился назначения в авиационную часть, сумел стать неплохим летчиком. После войны он вступил в НСДАП, а после провала Мюнхенского пивного путча оказался в одной тюремной камере с Гитлером. Это определило дальнейшую судьбу Гесса. В тюрьме он под диктовку фюрера печатал на машинке «Майн кампф», одновременно выполняя роль секретаря и советника. А когда Гитлер захватил в 1933 году власть, специальным указом Гессу было предоставлено право «принимать решения от имени Гитлера по всем вопросам, касающимся руководства партией».

Долгое время после прихода к власти Гитлер запрещал Гессу летать — боялся потерять друга (тот был одним из немногих, с кем фюрер был на «ты») в авиакатастрофе. Но в конце 1940 года неожиданно разрешил. Более того, велел выделить персональный самолет. В начале 1941 года Гесс получил настоящий боевой (правда, без вооружения) истребитель «Мессершмитт-110». Самолет Гесса базировался в Аугсбурге. Именно с этого аэродрома Гесс взлетел в 17.45 10 мая, чтобы примерно через 10 часов покинуть самолет с парашютом в районе Глазго, в Шотландии, недалеко от поместья герцога Гамильтона.

Сэр Дуглас, 14-й герцог Гамильтон, был полковником британских ВВС, командовавшим в войну 602-й эскадрильей в Глазго. Во время Берлинской Олимпиады 1936 года он познакомился со многими видными нацистами, в том числе с Гитлером и Гессом. Известно, что Гамильтон разделял взгляды на необходимость дружбы между двумя германскими народами — немцами и англичанами. Видимо, Гесс направлялся к нему для переговоров именно как к фигуре, объединяющей прогерманское лобби в среде английской аристократии.

Во всяком случае, к этому периоду относится совершенно секретный документ НКВД, доложенный Сталину, который свидетельствует о наличии такого лобби: «Король Эдуард через своих эмиссаров ведет переговоры с представителями Гитлера о создании нового английского правительства, более склонного к нейтралитету с Германией при ее нападении на СССР».

Реакция Москвы

Через несколько дней после происшествия в Шотландии в газете «Правда» появилась маленькая заметка: «10 мая 1941 года в Шотландии разбился самолет. Пилот спасся. Он назвал себя Рудольфом Гессом». Никаких политических комментариев! Вероятно, руководство СССР просто дало понять английскому премьеру Черчиллю, что о миссии Гесса ему известно, и ситуация находится под контролем наших спецслужб. Можно предположить, что именно это стало главной причиной того, что миссия Гесса была пресечена с самого начала. Впрочем, это, может быть, лишь видимая сторона дела. Как считают многие современные эксперты, Гесс вез на переговоры с англичанами предложения, связанные с тем, что Германия гарантирует интересы Туманного Альбиона по многим принципиальным вопросам в обмен на невмешательство Англии в готовящуюся войну Гитлера против СССР.

Разве Черчилль почти три года не соблюдал этот пункт, не только сам не открывая второго фронта, но и стимулируя такое поведение со стороны США?

Несомненно, хитрый Сталин с самого начала понимал внутреннюю сущность своих союзников, поэтому в ответ на информацию о миссии Гесса он 15 мая 1941 года приказал срочно переправить на западную границу дополнительно 7 дивизий.

Признания Черчилля

В своих мемуарах английский премьер Черчилль не мог обойти молчанием прилет Гесса, хотя и отделался полуправдой.

Советское правительство, вспоминал англичанин, было очень заинтересовано в прояснении правды о миссии Гесса. Даже в 1944 году при нашей личной встрече Сталин спросил: что же скрывалось за прилетом Гесса? Я ответил: политика, активизация оппозиции английской арстократии, которая была готова на все, лишь бы направить агрессию Гитлера на СССР. Но эти переговоры были сепаратистскими.

Опубликовано также другое признание Черчилля. Осенью 1945 года он в разговоре с министром авиации заметил: «Русские очень подозрительно относятся к истории с Гессом, у меня был продолжительный разговор на эту тему в Москве с маршалом Сталиным: он все время твердил, что Гесс был приглашен нашей секретной службой. Не в наших интересах, чтобы теперь все это всплыло».

Даже только в этих словах можно обнаружить следы причин, по которым засекречены поотоколы допросов Гесса. Есть и другие основания.

Версия Пэдфилда

Чтобы уйти от обвинения в предвзятости, приведу версию не российских, а английских исследователей этой проблемы. Например, англичанин П. Пэдфилд выяснил, что наставником Гесса во время его подготовки к переговорам с английской стороной был профессор Хаусхоффер — один из идеологов третьего рейха. Он убедил соратника Гитлера в том, что Германии следует заключить мирное соглашение с Англией, с тем чтобы вся немецкая военная машина могла быть брошена непосредственно на уничтожение самого ненавистного врага — России. Сам Хаусхоффер имел связи в правящих британских кругах. Именно по его подсказке Гесс прямиком отправился на свидание с герцогом Гамильтоном. Известно и другое: британская секретная разведывательная служба и сама искала подходы к Гессу. Главной ее целью было «добиться взаимопонимания между Великобританией и Германией». На этом фоне становится очевидно: англичанам действительно есть, что скрывать. Ведь, судя по всему, переговоры все-таки велись, причем на достаточно серьезном уровне. По некоторым данным, Гесс прилетал в Британию не в первый раз, просто 10 мая он заблудился над Шотландией и, когда закончилось топливо, выпрыгнул с парашютом. Такое сплошь и рядом случается с самолетами даже в наши дни. Потом история попала в газеты, утаить шило в мешке не удалось, и переговоры пришлось прервать на самом интересном месте. В пользу этой версии свидетельствуют, например, обломки гессовского «мессера», оборудованного особым подфюзеляжным топливным баком. Без такого наворота он не преодолел бы расстояния между Аугсбургом и Глазго — 1300 километров. По германской летной инструкции бак необходимо было сбросить после полной выработки содержащегося в нем топлива, чтобы не создавал дополнительного сопротивления воздуха. Гесс же этого не сделал — стало быть, собирался дозаправиться в Англии, что было решительно невозможно сделать без ведома официального Лондона. Не мог же он, весь в черных крестах, запросто подрулить к бензоколонке в шотландском захолустье и сказать: «Полный бак, плиз!»

Засекреченное самоубийство

Дальнейшая судьба Гесса лишний раз свидетельствует о том, что его миссия до сих пор содержит очень важные секреты спецслужб и дипломатии Англии. Нет смысла повторять известный факт того, что англичане откровенно принудили этого свидетеля к молчанию в отношении его английского вояжа на Нюрнбергском процессе. На эту тему ему категорически запрещалось говорить и во время сидения в Шпандау. Самоубийство Гесса за три месяца до санкционированного международной Фемидой выхода на свободу в 1987 году (больше похожее на инсценировку и к тому же зачем-то засекреченное) только усиливает подозрения. Возможно, уже упоминавшийся английский историк П. Пэдфилд прав, когда пишет, что «Гесса удушили англичане, опасавшиеся его скорого выхода на волю и разглашения тех секретов, которые они столь тщательно берегут».

На эту тему мы беседовали с советской переводчицей тюрьмы Шпандау Маргаритой Неручевой, которая много лет общалась с заключенным Гессом. Вот ее мнение:

— В 1987 году Гесс был не только очень стар (93 года), но и очень болен. Плохо видел. Почти не владел пальцами обеих рук. Самостоятельно не мог завязать даже шнурки ботинок. А по официальной версии, он сумел из электрического шнура соорудить нечто типа виселицы. Просто невероятно! Кроме того, экспертиза наряду с повреждениями шеи, характерными для удушения, зафиксировала ушибы челюсти, гематомы на заталке, множественные переломы ребер и грудины. Серьезные подозрения вызывают и другие факты. У докторов, прибывших для реанимации Гесса, кто-то выпустил медицинский кислород из баллона. То же самое случилось у личного массажиста Гесса. Садовый домик, где произошло «самоубийство», через день сгорел вместе с главным вещдоком — электрошнуром.

Хотя официальные материалы расследования строго засекречены, было проведено журналистское расследование. В нем главным подозреваемым в заказе на убийство Гесса называется английское правительство. Дело в том, что в связи с визитом в Москву президента ФРГ, советский лидер Михаил Горбачев предложил в знак доброй воли выпустить Гесса на свободу. Пока тот сидел, ему запрещалось даже упоминать о своей «миссии мира». Но вывйдя на свободу, Гесс, несомненно, разговорился бы. И самое страшное для Англии — о переговорах с английским правительством. За ними должно скрываться что-то настолько неблаговидное в действиях английских властей, что они решили заставить Гесса с помощью спецслужб замолчать навсегда.

Теперь остались только архивные документы. «Доживут» ли они до своего рассекречивания?